Ловушка для «Осьминога»

– Цао Чжи прошел эти шаги, тут же складывая стихи. Вот они:

Варят бобы –
Стебли горят под котлом
Плачут бобы:
«Связаны все мы родством!
Корень один!
Можно ли мучить родню?
Не торопитесь
Нас предавать огню!»

После некоторой паузы Казаков хмыкнул и ска­зал:

– А что? Тут есть смысл… Ты, конечно, имел в виду события последних дней… Если наложить идею стихов на смысл происходящего. Ты знаешь… Послу­шай, а почему ты именно эти стихи прочитал?

Третьяков рассмеялся:

– Сегодня утром раскрыл книжку стихов Цао Чжи «Семь печалей», – захватил с собою в дорогу, – прочитал эти строки и тут же подумал: процитирую их Вадиму. Они, кажется, и у тебя вызвали некую цепочку представлений. А говорил: нет времени газету раскрыть…

– Погоди, погоди, Лев. Тут у меня крутится некое соображение. Мы знали, что «Осьминог» приготовил нам сюрприз. Но чтобы дрессированные дельфины…

– К нам давно поступают сведения о том, что янки всерьез работают с этими «интеллектуалами моря», – отозвался Третьяков. – У них созданы секретные дельфинарии на Гавайских островах, в Ки-Уэст, штат Флорида, на военно-морской базе Сан-Диего и еще кое-где. Дельфины подвергаются и обычной дрессировке, и воздействию электронных систем через вживленные в их мозг датчики.

– У тех трех животных, которых мы сумели поймать, – заметил Казаков, – специалисты обнаружили эти устройства. Капитаны сейнеров подметили, что поначалу дельфины были как бы смущены окружившим их неводом. Затем они словно получили приказ я стали прыгать через поплавки.

– А трое остались? – спросил начальник управления. – Не сумели уйти или не захотели…

– Над этим и ломают голову специалисты, – вздохнул Казаков. – Профессор Щекин, большой специалист по дельфинам, прилетел с Черного моря в качестве консультанта. Он считает, что с этими животными «Морской ястреб» поддерживал двустороннюю связь. А вот каким образом – это предстоит разгадать…

– Люди с «Морского ястреба» помалкивают, – сказал Третьяков. – Капитан утверждает, что судно зафрахтовано экспедицией Норвежского института биологии моря. Научный руководитель экспериментальных работ некто Карл Сэндберг. От него за версту несет управлением науки и техники ЦРУ. По его утверждениям, «Морской ястреб» испытывал методы использования дельфинов в качестве загонщиков рыбных косяков.

– Тут они дали маху, – подхватил Казаков. – Не догадались для отвода глаз обзавестись хоть каким-нибудь рыбопромысловым оборудованием. Такие профессионалы и допустили прокол!

– Погоди радоваться, Вадим, – предостерегающе поднял руку Третьяков. – В этом уравнении, которое преподнес нам противник, еще достаточно «иксов» и «игреков». Они, увы, не расшифрованы.

– Твои стихи, Лева, вернее китайского младшего брата, навели меня на мысль о масштабности какой-то до конца еще не ясной операции. Если связать рейд «Морского ястреба» со случаями попыток перехода границы в портах Таллинна и Пярну… Словом, сразу много бобов варится в котелке… И все они, эти зерна, из одного стручка – родные братья.

– А если учесть сведения об активизации националистической пропаганды в эмигрантской среде скандинавских стран, то… Видишь, как синхронно мы стали соображать, Вадим. Кстати, наши таллиннские коллеги зафиксировали кое-какую отнюдь не лояльную деятельность одного преподавателя высшей школы. К нему давно присматривались, но этот человек ловок, как угорь, и не давал никаких зацепок. Теперь есть основа­ния подозревать его причастность к истории с контейнером в порту и зайцем в Пярну.

– Его взяли под наблюдение? – спросил Казаков.

– Разумеется. Работают доцента таллиннские ребята, кое-кого я дал им из собственных сотрудников, для резерва. Меня держат в курсе событий. Он, этот «активист», засветился во время подхода к дяде того Пенсаса, который пытался прорваться через границу на участке Кронборгского отряда. Помнишь ту историю?

– Ну как же, – отозвался Казаков. – Специальный циркуляр получил со всеми подробностями.

– Тот дядя служил в легионе, потом разбойничал в лесу, отбыл наказание, сидел тихо, как будто бы не вредил, если не считать того, что, как мы теперь уже установили, воспитал племянника в духе злобной ненависти к Отечеству. А сейчас есть все предпосылки считать, что дядя задумал податься на север. А если учесть, что он работает в мехмастерских рыболовецкого колхоза, старший Пенсас может оказаться твоим клиентом, дорогой пограничник.

– Надо сделать все, чтобы до этого не дошло. А это уже по вашей части, товарищ чекист.

– По нашей, по нашей, – согласился Третьяков. – Лично я в Таллинне гость, координирую наши мероприятия с прибалтийскими… Вроде как старший среди равных на побережье. И не потому, что семи пядей, а попросту центр считает: главная цель происков «Осьминога» – в Ленинграде. Остальное – сопутствующие акции.