Ловушка для «Осьминога»

Разговаривая, они подошли к музею старого крестьянского быта под открытым небом. Среди, высоких сосен разместился хутор, за ним стояли ветряная мельница, рига, кузница, баня, старинная часовня.

– Какие молодцы, – сказал Третьяков. – Сохранили для потомков. Гольбах говорил, что нет и не может быть ничего вне природы. А я бы добавил: и вне истории…

– Традиции – великая вещь, – согласился Казаков. – Тот, кто отвергает прошлое, останется без будущего. Пойдем смотреть мельницу? У нас есть еще немного времени.

– С удовольствием, но в следующий раз, – ответил Третьяков.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

I

Траулер терял остойчивость.

Температура наружного воздуха резко упала, и летящие на палубу, надстройку, рангоут и такелаж судна брызги и каскады морской воды немедленно превращались в лед, плотная стекловидная корка которого постоянно увеличивалась.

Верх траулера настолько утяжелился от обледенения, что даже незначительное уваливание под ветер могло повлечь за собой опрокидывание корабля.

«Тонн пятьдесят уже есть», – подумал Олег Давыдов, выглядывая из окна рулевой рубки и окидывая взглядом причудливые, потерявшие истинную форму брашпиль на полубаке, траловую лебедку под фок-мачтой, невероятно толстые фока-штаги. Штурман знал, что фока-штаги являются самыми опасными собирателями льда на судне. И не только потому, что способны нести на себе большое количество льда. Свисающие с фока-штагов сосульки смерзались друг с другом, за тем схватывались с брашпилем и носовой палубой и образовывали ледовый парус с большой высотой центра тяжести.

«Там сейчас в потенции еще тот крутящий момент», – подумал Давыдов и приказал боцману перебраться с матросами на полубак и скалывать лед с фока-штагов.

Матросы работали с небольшими перерывами уже шестнадцать часов. Но лед рос быстрее, чем удавалось от него избавиться.

«Предпринять! – лихорадочно думал штурман. – Немедленно что-то предпринять… Я должен произве­сти маневр!»

Он уже не задумывался над тем, как попал капитаном на этот траулер, имени которого даже не знал, очутился в открытом штормовом море с резко понизившейся атмосферной температурой. Надо найти решение, и выход где-то рядом. Давыдов помнит, что о сходной ситуации он читал рассказ писателя-мариниста в журнале «Морской флот».

«Этот проклятый лед, – вспомнил он вдруг. – Так называется тот рассказ… Проклятый лед!»

В то же мгновение Олег осознал, что к нему пришло пробуждение. Но глаз не открывал, лихорадочно припоминая реальные события, произошедшие до того, как он увидел себя в рубке обледенелого траулера.

Штормовое море, лед, вечерний фруктовый коктейль в баре гостиницы «Дофин», Нью-Йорк, «континенталь», пластиковый мешок, Кони-Айленд…

Теперь Олег вспомнил. Он ощутил, что голова у него перевязана, саднит спина и болит немного левая рука. Лежит он в постели, и довольно мягкой, телом почувствовал свежесть простыней.

Сознание прояснялось, и теперь, продолжая лежать с закрытыми глазами, Олег Давыдов сумел определить, что рядом с ним находится другой человек.

– Хватит притворяться, – услышал он голос Джо­на Бриггса и оценил тон его как доброжелательный, свойский. – Я понял уже, что ты не спишь… Лицо изменилось.

– Скажи на милость, какие мы наблюдательные, – проворчал Аргонавт и приоткрыл один глаз. – А что же ты прозевал классический киднепинг, когда твоего друга, а главное коллегу, умыкнули из-под носа в самом центре Нью-Йорка?

«Все правильно, навигатор, – сказал он себе, открывая второй глаз и приподнимаясь в постели на правом локте, левую руку он не решился пока тревожить. – Неважно, что стояло за этим фокусом. Замешан в нем Бриггс или нет, ты должен напирать на него, не давая опомниться…»

– Теперь я понимаю, что все написанное нашими журналистами об этом проклятом Вавилоне было правдой. Но я-то – простак из России, а ты? Профессионал организации! Где ты был, когда меня взяли в вестибюле? А Эдди Картер где был? Ну и система безопасности в оплоте демократии! Доберусь до вашего начальства – выложу все.

«Не понял или притворяется? – подумал Джон Бриггс, наблюдая за тем, как внешне спокойно, но агрессивно по содержанию говорит с ним Давыдов. – Во всяком случае, выдержка у парня хоть куда. Да, но какую позицию теперь занять мне? Нести чушь о какой-то ошибке? Или свалить все на ФБР?.. Олег сразу увидит белые нитки. Не поверит он и в мифических гангстеров. Надо говорить ему правду. Это единственный выход».

Но Давыдов опередил его.

– Еще одна проверка? – спросил он. – Бездарные вы люди, формалисты… Никакой диалектики в методах! И спектакль дешевый. Ты-то сам знал об этом?

Джон Бриггс кивнул, но тут же предостерегающе поднял руку.

– Поверь, я был против какой-либо проверки! – воскликнул он. – В принципе возражал… Но таков порядок, и затею санкционировали шефы из главной конторы. А к режиссуре вообще не причастен.

– Ладно уж, – проворчал Олег, усаживаясь поудобнее. – Я б тебя совсем тогда перестал уважать как специалиста. Но ты обязан был предупредить их, что бывший штурман Давыдов – нестандартная личность. Пусть учитывают это.