Ловушка для «Осьминога»

Как ни сопротивлялся Андрей Колотухин, как ни настаивал, что он вернется в Ленинград на последней электричке, а на Финляндском вокзале возьмет такси, Марина и ее мама убедили его остаться ночевать на даче.

– Хоть сейчас и поспокойнее стало в электричках, но все равно мы с Мариной испереживаемся, – говорила Бронислава Иосифовна. – А так ты и попасешься с утречка на грядках с клубникой, да и позагораете с Мариной, в озере искупаетесь. Вода на удивление теплая, завтра двадцать шесть обещали. У нас такое не часто бывает…

Проснулся Андрей Колотухин рано. На даче все еще спали. Он с нежностью подумал о Марине, потом с благодарностью вспомнил Брониславу Иосифовну, ос­тавившую его на даче. Ну что бы он сейчас делал в душном летнем городе?

«Интересно, – подумал Андрей, – а какой сон снится сестренке Марины?»

Резник-старшая настояла все-таки на удочерении Яны, и Марина вскоре привыкла к новому своему бездетному положению, находя в нем явную свободу, развязанные руки и даже некоторую пикантность.

Андрея Марина не любила вовсе, но Марина понимала, что сын академика – прекрасная партия. Престижная квартира, государственная и личная машина у Колотухина-старшего, дача, выход в сферы… Так или иначе, а тылы будут обеспечены. Что касается Андрея, то она привяжет его к себе накрепко, вон он какими смотрит на нее голодными глазами. Но до свадьбы перебьется, а уж потом она будет выдавать ему любовь такими порциями, чтобы он никогда не наелся досыта…

Ни о каких таких планах в отношении себя Андрей Колотухин, конечно, не подозревал. Он пребывал в обалденном состоянии, только Марина была для него светом в окошке. А Марина меж тем умело разжигала обуревавшую Андрея страсть, доводя его до предела и в то же время умело соблюдая дистанцию, чтобы не перейти Рубикон. Иначе – чем черт не шутит?! – не пройдет ли его любовь.

Берег озера, у которого стояла дача, был пустынен – рано… Справа, в высоком сосняке, затеяли утреннюю перебранку вороны. Солнце, поднимавшееся над лесом с противоположной стороны, блестело на воде так ярко, что Андрей прикрыл ладонью глаза.

Попробовал босой ногой воду – теплая… Посвистал повзрослевшему выводку, его степенно провела в пяти метрах от Андрея дикая утка, ребятишек у нее было трое.

«Для тебя маловато, а вот нам бы с Мариной в самый раз», – тепло подумал Андрей и внутренне смутился: не слишком ли размечтался?

Сам он всегда чувствовал себя обделенным от того, что рос без братьев и сестер, но так уж получилось у его отца с матерью. Теперь весь род колотухинский держался на нем одном.

Подождав, когда утиный выводок отплывет подальше, Андрей сбросил легкие брюки, стянул через голову майку и бросился в воду. Сначала он саженками вымахал метров за сто, потом перешел на плавание неспешным брассом.

Когда развернулся, направляясь к берегу, вспомнил одну из статей второго тома «Философии общего дела», в которой создатель ее, Николай Федорович Федоров, незаконнорожденный сын князя П.И. Гагарина, пишет о том, что только «восставши, приняв вертикальное положение, человек мог обозреть все, что над ним и вокруг его, и вывод из этого обозрения целого и частей его сделать средством жизни».

«А ведь верно, – подумал Андрей, медленно двигая руками. – Вот плыву я сейчас, нахожусь в горизонтальном положении, и как сузился мир, который я еще недавно, когда стоял на берегу, так широко воспринимал»

Выйдя из воды, Андрей с силой растерся полотенцем, подумав с усмешкой, что, если верить Джорджу Беркли, полотенце это существует, ибо его спина, которую он вчера несколько подпалил на солнце, довольно чувствительно сие воспринимает…

– Esse est percipi![13] – воскликнул студент философского факультета.

– Андрюша, голубчик, – услышал он голос Брониславы Иосифовны. – Доброе утро… Вы такой ранний молодой человек, вот бы на вас радовался мой папа, он всегда говорил: «Кто рано встает, тому Бог дает». Окажите любезность, сходите за хлебом, это рядом со станцией, там сейчас уже открыто. А пока вы ходите, я все приготовлю, Марина с Яночкой проснутся, сядем завтракать.

Андрей Колотухин находился еще в магазине, когда подошла электричка из Ленинграда. Пассажиров в ней было полным-полно. Андрей с улыбкой понаблюдал за тем, как многие из приехавших с некоторой ошарашенностью озираются по сторонам, прежде чем разбрестись по своим дачным убежищам. Это были, как правило, однодневки – те, кто мог провести за городом только воскресенье.

Толпа, высыпавшая на перрон, быстро редела. Андрей повернулся и направился к озеру, когда его вдруг окликнули.

– Вы меня? – спросил он, увидев среднего роста крепыша с черной бородкой и наметившейся уже лысиной.

– Да, прошу меня извинить… Кажется, я имею встречать Андрея Колотухина?

– Угадали, – сказал Андрей, смутно припоминая, что он где-то видел этого человека.

– Меня зовут Матти Бьернсон. Аспирант вашего университета, по обмену, – пояснил крепыш. – Я слушал вашу лекцию в клубе «Интеллект».

– Рад познакомиться, – сказал Андрей и протянул скандинаву руку. – Приехали отдохнуть?

– Поручили передать небольшую посылку. Мне нужна улица Заозерная…