Ловушка для «Осьминога»

К формированию политического мировоззрения Августа Эккермана приложил руку и дядя Карл. В семье сааремааских Эккерманов о нем даже не упоминали. Но Август сам, уже будучи студентом, выспросил у матери подробности о дяде и стал искать возможность установить с богатым родственником контакт. С этой целью он выучил язык северных соседей, стал своим человеком у таллиннских фарцовщиков, которые вечно крутились возле интуристов. Вскоре и сам стал приторговывать тряпками, соблюдая максимальную осто­рожность и стараясь делать бизнес чужими руками – в последнем он видел признак истинно делового чело­века.

Передать письмо дяде Карлу через одного из гостей эстонской столицы не составило особого труда. Родственник тотчас же отозвался. Завязалась оживленная переписка, теперь уже на легальной основе. А вскоре Август получил официальное приглашение посетить город Ухгуилласун, где жил с женой и детьми Карл Эккерман. Студент отправился в гости, презрев недовольство отца, который утверждал, что младший брат его чужой теперь для них человек и ничего хорошего от якшания с ним не будет.

Молодой философ побывал у заморских родственников не раз и не два. Спустя несколько лет он вполне созрел для вербовки. Завербовал его предшественник Стива Фергюссона, работавший среди эмигрантов из Советской Прибалтики. Он подлавливал тех их родичей, которые приезжали утолить кровные чувства и увидеть такой заманчивый, яркий и необыкновенный западный мир. Всем им было невдомек, что создание мифа о Западе было самой большой ставкой специальных служб в интенсивном нравственном разложении всех слоев населения Советского Союза и других соци­алистических стран. Еще 18 августа 1948 года советом национальной безопасности Соединенных Штатов была принята совершенно секретная директива: «Цели США в отношении России», известная под литером СНБ 20/1. Там, в частности, говорилось: «Мы должны ожидать, что различные группы предпримут энергичные усилия, с тем чтобы побудить нас пойти на такие же меры во внутренних делах России…» А в директиве СНБ 20/4, утвержденной Гарри Трумэном[23] 23 ноября 1948 года, прямо говорилось, что «если Соединенные Штаты используют потенциальные возможности психологической войны и подрывной деятельности, СССР встанет перед лицом увеличения недовольства и подпольной оппозиции…»

Когда же ставка на эмигрантские группы и сочувствующие их националистическим бредням слои внутри страны провалились, в ход пошло все: буги-вуги, упад­ническая литература, самиздатовские листки, рок-музыка, антисоветские анекдоты, забивающие эфир голоса, высосанное из пальца движение диссидентов. И хотя известно, что одна ласточка весны не делает, ЦРУ продолжало ставить и на выродков-одиночек. Одним из них стал и Август Эккерман.

Принято считать, что классический тип шпиона предполагает тайнопись, микрофотоаппарат, яды, мини-ра­цию, бесшумный пистолет, стреляющую авторучку и подобного рода экзотические атрибуты. Верно, все это имеет место быть, есть и еще более современная шпионская техника, основанная на самых новейших достижениях научной мысли. Но сегодня на передний фронт необъявленной войны против СССР прежде всего выдвигается оружие, которое старо как мир – это психологические подрывные действия, выявление и активизация инакомыслящих, распространение ложных слухов с целью дискредитации социалистического образа жизни, изучение настроений, реакции на важнейшие события в различных категориях населения, выяснение позиции политических деятелей по определенным вопросам. Агенты, занимающиеся этими проблемами, не стреляют, не подсыпают яд в бокалы с вином, не фотографируют военные объекты, не записывают номера специальных эшелонов у закрытых объектов, не сни­мают копий с секретных чертежей. Но их враждебная деятельность не менее опасна и вредна, она сродни проискам в старые времена засылавшихся в осажденную крепость лазутчиков, которые ядовитым шепотком, невзначай оброненным словом уничтожали боевой дух защитников, подбивали слабодушных выкинуть белый флаг и сдаться на милость победителя.

Август Эккерман принадлежал именно к такой категории врагов Отечества. Закончив университет, он устроился преподавателем общественных наук в один из вузов и даже защитил кандидатскую диссертацию. Человек весьма коммуникабельный, он имел обширные знакомства и среди ученых-гуманитариев, и в кругу технической интеллигенции, хорошо знал многих местных писателей, журналистов, художников, деятелей кино и театра. Как лектор общества «Знание» разъезжал по республике, рассказывал о международном положении, но рассказывал так, что в души некоторых слушателей закрадывалось сомнение в правдивости советской информационной службы. Часто бывая за границей, он охотно делился впечатлениями о поездках, незаметно, но верно расширяя, упрочивая миф о западном рае.