Ловушка для простака

Он снова включил в прихожей свет и окаменел от удивления: Оттингер по-прежнему лежал на полу, в том же положении, как он его оставил. Людовик подошел поближе и сразу заметил, что на шее несчастного туго затянут шнурок, а разбитое лицо искажено еще более уродливой гримасой. Вилли был мертв. Его задушили, как и Мину! Потрясение оказалось настолько сильным, что Сенталло мигом пришел в себя. Кто-то надеялся свалить это преступление на него! Людовик чуть не бросился бежать, но вовремя вспомнил об отпечатках пальцев. Это первое, чем займется полиция, и его немедленно арестуют. И Сенталло начал лихорадочно вытирать все, до чего мог случайно дотронутся, – начиная с пресс-папье и кончая кухонным краном и кувшином, из которого поливал Оттингера водой. Осторожности ради от отряхнул носовым платком даже лацканы пиджака Вилли. Потом прошелся по краю стола и даже по самой крышке – вдруг случайно облокотился, не заметив. Голова пылала, но Сенталло не знал толком, от полученного ли удара или от страха, терзавшего все его существо. Наконец, сочтя, что добросовестно принял все меры предосторожности и не оставил никаких следов своего пребывания, Людовик снова погасил свет и вышел на улицу.

Свежий ночной воздух немного взбодрил его. Молодой человек глубоко вздохнул и зашагал прочь. Однако не успел он пройти по Брахматтштрассе и сотни метров, как вдали показались фары машины. Прежде чем яркий луч успел выхватить его фигуру из темноты, Сенталло, сам не зная почему, нырнул в первый попавшийся подъезд. Всего через несколько секунд мимо промчалась полицейская машина, причем так близко, что Людовик мог бы коснуться ее рукой, и свернула в тупичок, откуда он только что вышел. Сенталло уже больше ни о чем не думал – вытаращив глаза и открыв рот, он бросился бежать, как безумный.

Остановился Людовик лишь на Казимир Пфайфферштрассе, сообразив, что не стоит привлекать к себе внимание. Наконец, мало-помалу, он взял себя в руки и зашагал как припозднившийся прохожий, мечтающий поскорее улечься в теплую постель. Боясь одиночества, он нарочно выбирал кварталы, где после фильма или спектакля еще царило некоторое оживление. Проходя мимо кинотеатра «Люкс», Сенталло поднял билетик, брошенный каким-то зрителем, равнодушным к традиционной чистоте швейцарских улиц. Инстинкт самосохранения, несомненно, подсказал ему, что лучше заранее обзавестись алиби на случай, если… Поглядев на афиши, Людовик выяснил, что в тот вечер показывали советский фильм «Летят журавли», статью о котором он читал, поджидая Вертретера после отъезда его сестры. С бесконечными предосторожностями он вошел в квартиру полицейского, радуясь отсутствию Эдит – та запросто могла бы проснуться и спросить, не нужно ли ему что-нибудь. Хорошо зная дом, Людовик даже не стал зажигать свет, а просто оставил башмаки на лестничной площадке и пошел к себе в комнату. Чувствовал он себя так, словно вернулся из долгого, очень долгого путешествия. Он не был особенно религиозен и давно пренебрегал обязанностями доброго христианина по отношению к церкви, но на сей раз сотворил короткую молитву, прося Небо сбить полицейских с его следа. Людовик слишком хорошо понимал, что теперь только чудо может спасти его от обвинения в убийстве. Даже натянув одеяло до самого подбородка, он весь дрожал.

Никто не знал, что Сенталло собирается в «Золотистый Агнец»… Значит ли это, что убийца наткнулся на Людовика случайно и воспользовался тем, что за него сделали половину работы? Но кто же убийца?

– Ну и ну! Вот так лентяй!

С порога комнаты на Людовика смотрела Эдит.

– Я постучала и, не получив ответа, решила, что вы ушли, – объяснила она. – Вставайте и скорее приводите себя в порядок. Франц скоро вернется обедать.

– Через пятнадцать минут я буду готов!

Только на рассвете Людовик забылся тяжелым сном, да и то его мучили кошмары. Он торопливо умылся, оделся и вышел в столовую, когда Эдит уже расставляла на столе закуски. Сенталло не успел даже спросить молодую женщину, как прошло ее путешествие, – вернулся Франц. Рассеянно чмокнув сестру, он повернулся к Людовику:

– У вас все в порядке?

– Да, спасибо, а у вас?

– Пока держусь.

И не добавив больше ни слова, полицейский сел за стол. Эдит и Сенталло обменялись удивленным взглядом. Наконец, когда молодая женщина вышла на кухню за очередным блюдом, Вертретср, отхлебнув из бокала и тщательно утерев рот, осведомился:

– Поздненько же вы сегодня встали, Людовик, или мне показалось?

– Я очень устал вчера.

– Разве вы не легли спать вместе с курами?

Еще не понимая, что происходит и к чему клонит брат, Эдит замерла у двери и встревоженно посмотрела на обоих мужчин. Зато Людовик сразу почуял ловушку.

– Нет, я ушел вскоре после вас… Впрочем, я думал, вы нашли мою записку…

– По правде говоря, нет…

– Это я подобрала ее сегодня утром и сожгла, – вмешалась Эдит.

Но Вертретер, похоже, пропустил ее слова мимо ушей.

– И куда же вы ходили, Сенталло?

– В кино «Люкс».

– Вот как?

В тоне полицейского так явственно звучало недоверие, что Людовик почел за благо уточнить: