Ловушка для птички (СИ)

люблю его больше жизни

Чай давно холодный, на улице темно, в номере тишина, в голове пустота. Мне нравится спать без снов. Когда закрыл глаза, а утром просто открыл и чувствуешь прилив энергии. Получилось именно так. Не знаю, сколько сейчас времени и как долго я спала, но совершенно точно выспалась.

Дверь в спальню приоткрыта. За ней тихо. Я крадусь на цыпочках и заглядываю.

Никита лежит на боку, спиной к двери. Укрыт одеялом только ниже пояса, и я невольно любуюсь открытой частью его тела.

Визуально Гордиевский безупречен. Его красота для меня абсолютная. Рассматривая его, я каждый раз думаю: почему он выбрал самую обыкновенную меня? Вокруг него столько красоток вьется, жена мисс края в прошлом, но любит он меня. Он ведь любит?

Мне безумно хочется его обнять. Физически больно от этого желания. Кости ломает, суставы выкручивает, плоть разрывает… Ничего не могу с собой поделать — тихонечко подхожу и ложусь рядом.

Обнять не решаюсь. Лежу на самом краешке кровати, боясь пошевелиться. Никита никак не реагирует. Его дыхание тихое и ровное, он крепко спит.

— Я люблю тебя, — признаюсь беззвучно, одними губами. — Я очень тебя люблю, — еле слышно, но все же произношу. Пусть его подсознание услышит.

Ник разворачивается так неожиданно, что я непроизвольно отклоняюсь и ойкаю. Обхватив рукой, он не дает упасть. Одна секунда — и нависает сверху.

— Повтори, — требует.

На мгновение я теряюсь, впадаю в ступор.

— Я…люблю…тебя, — произношу робко, по словам.

— Еще раз.

Его глаза бешено горят.

— Люблю тебя, — теперь громче.

В голосе уверенность, а в душе смятение. Он что, не верит мне?

— Скажи еще.

Мне становится не по себе. Говорю только я! В глазах собираются слезы.

— Я тебя люблю.

— Еще раз, — хрипит, склоняясь ниже.

Чувствую его дыхание и сердце заходится в бешенной пляске. Кровь вскипает и бурлит, разнося по венам ярую решительность. Я повторю хоть тысячу раз!

— Люблю тебя! Да, я тебя люблю! — выдаю с освобождающим отчаяньем, — Всегда любила… Всегда!

Бесконечно повторять готова. Не хочу молчать, не буду ничего скрывать. Только пусть и он скажет. Пожалуйста, пусть скажет!

Ник выдыхает странное «спасибо» и сухо целует в губы. Я растеряно моргаю. По вискам стекают слезы. Он смотрит с нежностью, но молчит.

Внутри зреет паника. Почему не отвечает? Глаза вновь наполняются слезами.

— И я тебя всегда, — наконец произносит, — Любил и люблю, — скользит губами по щеке, растирая слезинку, — Безумно люблю! Всегда моей будешь…

Торопливо зацеловывает лицо, шею… ладонь, которой я его глажу. Его ненасытные губы теплые и влажные от моих слез. Мы оба дышим часто, рвано. Как долго мы шли к взаимному признанию, как сложно. Мы добежали этот марафон с препятствиями, и оба победили.

Я обнимаю его за шею, тяну к себе и шепчу:

— Любимый мой…

— Родная…

Звучит так чувственно, что по коже мороз.

— Не могу без тебя.

— Люблю тебя.

Он накрывает мои губы своими, настойчиво толкается языком, и я тотчас впускаю. Чувствую его вкус и низ живота скручивает сладкой болью. Умирала, как хотела такого поцелуя, напористого и глубокого. Только он умеет так целовать, только мой Ники.

Он выдыхает со стоном, я этот стон поглощаю и возвращаю своим. Тону. Чувства затапливают. Дыхание сбивается, пульс зашкаливает. Мне не вынырнуть одной, только вместе с ним.

— Это лишнее, — говорит Никита, отбрасывая одеяло.

Он абсолютно голый и фантастически прекрасный, а на мне дурацкий плюшевый костюм и я зарёванная. Немного стесняюсь.

— Ты красивый, — шепчу, ведя рукой по идеальному прессу. Его кожа горячая, она обжигает ладонь.

Ник сжимает челюсть и шумно тянет в себя воздух. Грудь раздувается, мышцы твердеют в камень.

— Тебя нужно раздеть, — выпаливает, помогая мне сесть.

Ловко сдергивает с меня кофту, стаскивает штаны вместе со стрингами. Теперь мы на равных, но от этого неловко еще больше. Под кожей зарождается дрожь. Пробую обхватить себя руками, но Ник не дает. Разводит их по сторонам и смотрит. С какой-то лютой жадностью рассматривает шею, грудь, живот… Задерживается на зажатом бедрами треугольнике. Я инстинктивно подтягиваю колени вверх. Сжимаюсь еще больше, сдерживая детонирующее внутри желание.

Обхватив у основания шею, он медленно и с нажимом ведет рукой вниз. Я непроизвольно вздрагиваю, когда доводит до груди и поочередно сжимает полушария, а потом склоняется и так же последовательно целует их, обводя языком ореолы сосков. Перед глазами все плывет, в животе разливается жар.

— О боже, — вырывается из меня.

Опускаю руку ему на затылок, запускаю пальцы в волосы.

— Не я здесь бог, — шепчет, влажно целуя шею. — Это ты божественно прекрасна, — кладет руки на колени и настойчиво раздвигает их в стороны, — Искришь и переливаешься. Манишь, с ума сводишь… Хочу тебя.

Тепло его дыхания щекочет кожу. Она стала необычайно чувствительной.

— А-а-а, — снова получается непроизвольно.