Ловушка для птиц

Но лифт проехал мимо, а опер Однолет наконец вошел в квартиру номер 1523.

Это была однокомнатная квартира. С совсем маленькой прихожей и кухней напротив входной двери. Шторы на кухонное окно повесить не догадались, так что теперь в нем маячило множество других окон – светящихся, принадлежащих соседним корпусам. А здесь, в квартире, было темно, и Паша постоял пару минут, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Толком они не привыкли, но уже можно было различить несколько дверей по бокам. Та, что справа, вела в комнату и казалась плотно прикрытой, и именно из-за нее проникал в прихожую холодный воздух.

Вышла на улицу, а окно закрыть забыла, растяпа, –  с какой-то неуместной нежностью подумал о Сандре Однолет. И, нащупав выключатель на стене, щелкнул им, – в прихожей загорелся свет. Она и впрямь была пустой, если не считать куртки, одиноко висящей на одиноком крючке. Куртка сразу испортила Паше настроение: дорогая, кожаная, мягкая даже на вид, – и мужская.

Обуви не было никакой, даже домашних тапочек-унисекс. И Паша успокоился. Почему-то.

Ванная и туалет слева по борту, к ним он вернется позднее. Теперь кухня. Так.

Кухонный гарнитур из Икеи (квартиры в таких домах всегда набивают Икеей) – почти стерильный, ни единого предмета на поверхности, если не считать кофемашины с логотипом «Bosch». Запредельно дорогой, судя по космическому дизайну. Холодильник тоже выглядел вернувшимся из космоса. Вернее, из тех слоев атмосферы, где зарплата оторвавшихся от грешной земли астронавтов исчисляется цифрой с шестью нулями. Аэрография на дверцах (холодильник открывался как обычный двустворчатый шкаф) воспроизводила страницу какого-то комикса. Мрачного и захватывающего одновременно. Люди с птичьими головами, пёсьими; люди, занесенные песком и опутанные проводами. И опутанные друг другом, потому что постельная сцена тоже присутствовала. И скафандры, и гермошлемы, и кошки, смахивающие на маленьких пантер.

Много-много кошек.

Пять. Или семь. Но могут появиться и новые, от этого комикса всего можно ожидать.

Паша не удержался и даже заснял веселые картинки на смартфон. Стараясь, чтобы в кадр не попали коробки из-под пиццы, пять коробок. Или семь. Они валялись прямо на полу, возле холодильника, чем нарушали идеальный облик кухни. Где, судя по всему, не было приготовлено ни одного блюда, а стол и стулья отсутствовали. Паша сунулся в холодильник и обнаружил там упаковку пива, упаковку минеральной воды «Сан-Пеллегрино» и гранат величиной с голову младенца. Ну, или кошачью, – совсем как в комиксе.

Всё.

Имеет ли право оперативный работник на бутылку минералки? А лучше – пива? В данных конкретных обстоятельствах – нет. Сглотнув слюну, Паша захлопнул дверцы холодильника и коснулся пальцами белого облачка над головой нарисованной девушки, чем-то похожей на Сандру.

EMBRASSE MOI

Это мысли? Слова? Что они означают?

Ничего хорошего для Паши Однолета, ничего вдохновляющего. Девушка сидит за спиной птицы, человека-птицы с хищной орлиной головой, и вовсе она не похожа на Сандру. Ловить нечего.

У двери в комнату снова возник сладковатый запах духов: вынырнул из Пашиной свежеостриженной бороды и тут же зарылся обратно. А потом Паша потянул дверь на себя, сделал шаг вперед и застыл на пороге. И еще несколько секунд по инерции соображал, готов ли он был увидеть то, что увидел? Или это стало для него полной неожиданностью?

Не готов. Но и не такой уж полной.

Комната, как и кухня, была почти пустой. Пара плакатов на стенах, какая-то акустическая система на полу и постель. Если можно назвать постелью брошенный на пол высокий матрас, покрытый простыней. Были еще подушки. Две. На одной из них покоилась голова человека.

Человек оказался мертв.

И был полностью обнажен. А высокие, туго зашнурованные ботинки лишь подчеркивали его наготу. И немного скрашивали впечатление от малоприятной картины: голый, а в ботинках, нелепость какая-то, идиотская глупость. И сморщенный член – глупость и нелепость, и кубики на животе, и хорошо развитая линия плеч, и шапка волнистых, темных волос, украшенных десятком разноцветных жгутов из мулине – рáсточек.

Откуда Паша знает про расточки?

От Бо.

Бо плела расточки собственноручно, и – через полчаса после знакомства – предложила податливому, как воск, Однолету приобщиться к растаманской культуре, «чьим неотъемлемым элементом они являются». Ну и Боб Марли, разумеется. И марихуана.

Возможно, на Бо и Бобе они и выглядели органично, но только не на курсанте школы МВД, – о чем Паша и сообщил, слегка смущаясь.

– Ну, ты и зануда. Бескрылый тип, – сказала Бо. – А ведь это была бы крутая фича, поверь.

– Крутая – что? – переспросил Однолет.

– Фишка, ну. Ловишь маньяков, а у самого – расточки.

– Я не ловлю маньяков.

– Когда-нибудь начнешь, да?

– Может быть.

В виш-листе Павла Однолета напряженный психологический поединок с серийными убийцами прочно занимает первую позицию.