Ловушка для резидента

– Порки – серьезная сила, заметил Жабан, внимательно слушавший наш с Соловьем разговор.– Несколько раз их посланцы появлялись у трона Его Бессмертия, но Кощей на контакты с ними шел неохотно, подозревая неискренность их намерений.

Скажите, пожалуйста, какое чистоплюйство со стороны горячего поклонника Черной плазмы! Неискренность намерений!.. А сам Кощей был, можно подумать, добропорядочным джентльменом, свято соблюдавшим все условия заключаемых договоров!.. Уж чья бы корова мычала – как говорит в таких случаях Василий... Но информация, которой поделился со мной Жабан, важна. Выходит, у порков интерес к Земле не вчера прорезался... Знать бы еще, что они здесь ищут.

– Фамилия Усладов никому из вас ничего не говорит?

– Ну как же? – встрепенулся Василий.– Валерий Викторович – один из самых активных спонсоров Партии солидарного прогресса. Скользкий – как налим, хитрый – как лисица... Приятельствует с Казюкевичем... У меня на сегодня с магнатом встреча назначена. Если хочешь, прихвачу и тебя с собой. Не знаю, будет ли Усладов, но его координаты ты сможешь у Кости получить.

– Поехали,– согласился я, донельзя довольный тем, что так запросто вышел на неуловимого поркианского резидента.

Константин Казюкевич, которого я по недоразумению в первый день знакомства посчитал магом, был фигурой весьма заметной в экономическом бомонде, но тем не менее имел склонность к предосудительным контактам, с помощью которых мечтал увеличить свое и без того немалое состояние. Его возможная связь с Усладовым меня нисколько не удивила – хотя бы потому, что поркианский резидент унаследовал агентуру ордена Золотого Скорпиона и уж конечно не мог пройти мимо хорошего знакомого небезызвестного во вселенских кругах Каронга. Каронг давно спит вечным сном, успокоенный ударом энергетического меча моего брата Вика, а Казюкевич по-прежнему неосмотрителен в своих знакомствах...

Выстроенное когда-то по проекту Каронга здание тщательно охранялось, однако мы проникли в него без проблем. Василий, судя по всему, сделался здесь завсегдатаем – его опознали и взяли под козырек. Ко мне у охраны тоже вопросов не возникло, хотя я бы на всякий случай проверил у незнакомого человека документы.

– Да тебя, Никита, каждая собака в городе знает,– ухмыльнулся Василий.– Царевич Елисей – собственной персоной! Портреты во весь рост по всему городу!..

Все-таки для резидента всепланетная популярность– нож острый! Я замучился автографы давать! И дернул меня черт связаться с этим кино... Узнай старцы из Высшего Совета Светлого круга, что засланный ими на Землю человек стал популярнее здешних королей и президентов, пожалуй, многие из них взвыли бы от возмущения!.. К счастью, о кино просвещеннейшие имеют весьма смутное представление. Мне следовало бы просветить их на этот счет. Но только после того, как они освободят меня от многотрудных обязанностей резидента!..

В этот раз мы с Василием воспользовались лифтом. Почему-то мне сие техническое приспособление землян не очень нравится. Хотя за прожитые на Земле месяцы я пользовался им неоднократно, но постоянно при входе в лифт меня охватывало нехорошее предчувствие. Правда, до сих пор предчувствие раз за разом попадало пальцем в небо и я благополучно добирался до места.

Василий надо мной посмеивался и прозрачно намекал, что пора бы мне поменять профессию, поскольку человеку, страдающему неврастенией, работать резидентом противопоказано... Насчет моей неврастении он, конечно, заблуждался, а его собственная лифтохрабрость покоилась на фундаменте дремучей необразованности в сфере магии замкнутых пространств. Я собирался как-то просветить Василия на этот счет, но, к сожалению, не хватило времени...

Двери лифта опять благополучно открылись на нужном нам этаже.

Дорогу в кабинет нефтяного магната я знал очень даже хорошо, поскольку не раз навешал Казюкевича... О, да он поменял секретаршу!

Довольно симпатичная девушка, даже отдаленно не напоминавшая ведьму Дуняшу, с вежливой улыбкой поднялась нам навстречу. Видимо, Василия действительно ждали, ибо дверь кабинета распахнулась ра-ньше, чем секретарша успела ответить на наше приветствие. На пороге возник сам хозяин со сладкой улыбкой на устах. Улыбка предназначалась, собственно, Щеглову, а мне достался настороженный и почти испуганный взгляд.

В кабинете нефтяного магната сидели гости. Евграфа Виленовича Сиротина я узнал сразу, а вот второй посетитель мне не был знаком.

Первое, что бросилось в глаза при взгляде на незнакомца,– ослепительная улыбка и приторно-благожелательное выражение лица. Сразу сделалось очевидным, что этот упитанный человек нам так рад, как никто другой на белом свете. Его прямо распирало от симпатии и к людям, и к окружающему миру.

– Усладов,– представил нам утонувшего в мармеладе гостя хозяин.