Ловушка для Сэфес

Как потом они все смеялись! Ну, зачем, зачем они позвали парней? Такие огромные, здоровенные, взрослые, они казались маленькой Ниа невыносимо сильными, не отобьешься, не убежишь, она даже не понимала, что с ней делают, зачем это все – стыдно, больно, незнакомо, и все вокруг старались показать, как они брезгуют такой уродкой, как им противно до нее дотрагиваться, но уродку нужно учить реальной жизни, а то так и вырастет, слабоумная, со своими дурацкими звездами. Сидит дома, рисует… Как-то кто-то подсмотрел, а потом весь двор смеялся над рисунком маленькой Ниа. И обзывали ее не иначе, как «летучей дурой». А она так любила эту свою картинку – девочка, которая летит среди разноцветных звезд.

…Они не боялись – знали, что папаша за нее уже не заступится, плевать ему на дочку, ему уже на все плевать, кроме хатцера. А потом – ушли, бросили ее одну у входа в подвал заброшенного дома. Она несколько часов пролежала носом в землю, только тихонько скулила, потому что было очень больно, а потом кое-как поковыляла обратно, и хотя ей было тогда всего двенадцать лет, она уже знала, что жизнь ее кончена…

***

А потом пришли звезды. Конклав – точнее, один из его миров – искал на экспансированных планетах детей со способностями эмпатов. Так нашли и ее. Но тогда она ничего не поняла. Пришли какие-то люди, странные, с необычной внешностью, говорившие на чужом языке, и увезли ее с собой. У нее теперь не было весенних ручьев и тайных кладов под кустами… только учеба, учеба, учеба круглые сутки – дня и ночи там не было – и даже во сне в ее голову вгоняли знания. Правда, ржущих подружек там не было тоже. И скоро она стала летать среди звезд. И никто не посмел бы смеяться над нею.

Но все же она оставалась уродиной. Это было больно, ведь она так хотела быть красивой…

Несколько лет спустя, получив доступ к технологиям конклава и право на взрослую жизнь, Керр принялась яростно перекраивать свое тело. Эти грубые черты лица, маленькие глазки без ресниц и бровей, бесформенный рот… фигура убогая, ребра торчат, ноги кривым колесом…

Ее новое тело было самим совершенством. Обнаженная, она оглядела себя на экране-проекции – и торжествующе расхохоталась. Где они, насмешники детства? Сидят в своих жалких норах. Зато она – воплощенная Сила и Власть!

Но…

Прощение.