Ловушка для стервы

Как она могла не удержать счастья, которое уже было у нее в руках? Ведь знала же, что Кирюшенька — слишком лакомый кусочек для всех окружающих его женщин. Потому и должна была беречь его как зеницу ока. А она не уберегла! Да разве убережешь, если на этого роскошного красавца столько желающих?! Не успеет развязаться с одной, тут же другая на него предъявляет права. Так и ходит, бедный, по рукам сумасшедших богачек.

Настя на кухне готовила вкусненькое для любимого, когда услышала, как в прихожей открывается дверь. Она тут же выключила в кухне свет и затаилась: неужели эта стерва вернулась! А если Мила передумала расставаться с Кириллом и хочет с ним помириться? Никогда этому не бывать!

Вооружившись кухонным ножом, Настя, крадучись, пробралась к приоткрытой двери спальни и заглянула внутрь. Возле кровати, согнувшись, словно разглядывая спящего Кирилла, стояла женщина. Черные волосы прикрывали лицо, но Настя и так поняла: это Катерина, подруга Милы. Ей-то здесь что понадобилось? Она могла беспрепятственно попасть в квартиру лишь в одном случае: если Мила дала ей ключи. Но зачем?!

Настя почувствовала, как гнев огненной лавой накрывает ее с головой: Мила продала своего любовника подруге! Ну как же, разве эта гадина переживет, если останется в убытке? Да ни за что на свете! У этих богатых сук даже любовь продается и покупается.

— Отойди от него! — вскрикнула Настя, ворвавшись в комнату и размахивая ножом. — Иначе я убью тебя!

Катя разогнулась и, резко обернувшись, направила на Настю пистолет.

— Убирайся отсюда вон! — прошипела она. — Иначе я убью тебя.

— Вы не смеете мне приказывать. Кирилл Леонидович теперь только мой!

— Ах вот даже как! — обратилась Катя к поднимающемуся с кровати голому Кириллу. — А ты, дорогой, своего не упускаешь.

— Девочки, давайте не будем ссориться. Меня вам хватит на обеих.

— А если мы тебя делить не хотим? — спросила Катя, косясь на нож в руке Насти, который та сжимала до посинения костяшек пальцев, готовая наброситься на соперницу. — Тебе, дорогой, придется выбрать одну из нас. И кто же тебе больше по вкусу?

Настя совсем растерялась: почему у Кати голос Милы… и глаза зеленые? Да это же сама Мила, только переодетая в Катю!

— Не слушай ее, любимый! — взмолилась Настя. — Неужели ты не видишь, что она пришла, чтобы убить тебя? Даже в Катю, гадина, вырядилась, чтобы ее саму потом не обвинили в убийстве. Умоляю тебя, не верь ей!

— Вот дура деревенская! Мечтаешь, что он выберет тебя? Да открой пошире глаза-то: кто ты и кто я!

— То-то ему деревенская баба показалась слаще светской королевы! — осмелела Настя, видя, что Мила даже не пытается притвориться Катей.

— Как ты разговорилась! Дорогой, может, хоть тебе под силу заставить ее замолчать? — обратилась Мила к Кириллу. Тот не нашелся, что ответить, и принялся одеваться. — Мы обе ждем от тебя ответа.

— Да идите вы все… Достали уже! — не выдержал Кирилл. — От вас, баб, одно только горе. И сами не хотите или не умеете быть счастливыми, и меня замучили своими выходками. Одна в золоте купается, но ей скучно. Вместо того чтобы семью завести и ребеночка родить, она сама еще в куклы не наигралась. Только куклы у нее живые, со своими взглядами и мечтами о счастье, как они его понимают. Вот и хочется им не только руки-ноги поотрывать, но и головы поотвинчивать. Тогда только у нее появляется вкус к жизни, когда кто-то страдает. Не все же ей одной мучиться не пойми от чего… А другая? Радовалась бы, что любимый приласкал да приголубил! Так нет же: начала планы строить, как опутать его покрепче, чтобы он из ее объятий уже и выбраться не смог… Все, с меня хватит: я ухожу. Почему именно я должен оставаться крайним? Сами тут между собой разбирайтесь. Да хоть поубивайте друг друга, мне и дела нет!

— Кирюшенька, миленький, не бросай меня! — Настя отшвырнула нож в сторону и кинулась на колени перед Кириллом, хватая его за руки. — Я и дня без тебя не проживу. Родной мой, любимый.

— Ты чего к нему прицепилась? — взбеленилась Мила и, подскочив к Насте, ударила ее рукояткой пистолета по виску.

Настя почувствовала, как все вокруг покрывается туманом, и рухнула на пол. Сквозь еле пробиваемую толщу боли и беспамятства она еще слышит голоса, но они становятся все тише.

— Ты же ее убила!

— Ее убила не я, а Катюха. И тебя тоже убьет она.

Последнее, что Настя помнит, погружаясь в забвение, — приглушенный звук выстрела… На какие-то доли секунд ее сознание возвращается и словно сквозь пелену она различает лицо склонившейся над ней Кати. Или это Мила в ее образе?.. Нет, точно Катя, так как глаза у нее голубые.

— Настя, да очнитесь же! — хлопает та Настю по щекам. — Что здесь произошло? Где Мила? Вы видели, кто убил Кирилла?

Как же кружится голова, и тошнота подступает к горлу. «Вы обе его убили!» — хочется крикнуть Насте, но сил не остается даже на то, чтобы осознать, кто из них нажал на курок.

— Я ничего не видела, — шепчет она и проваливается в пустоту…