Ловушка любви на празднике весны (СИ)

Мы наслаждались спокойствием и тишиной прохладного утра. Ленивые лучи солнца проникали сквозь полуоткрытое окно, распространяя мягкое свечение по комнате. Они прикасались к длинным шторам, играя светом и тенями.

Сир предложил закрыть окно, заметив, как я прячу ступни под пушистым пледом, но я лишь отмахнулась. Мне нравилась прохлада, а вот от еды я бы не отказалась.

Сир взял в руку маленький кусочек оранжевой мякоти нарезанного кубиками фрукта, погружая его в мёд с легкой улыбкой. Поднёс блестящий кусочек к моим губам, и я приоткрыла рот, принимая угощение.

— Знаешь, Зайка, а мне нравится вот так встречать новый день.

Я смущённо улыбнулась в ответ. Прикрыла рот ладошкой.

За завтраком завязалась плавная, ни к чему не обязывающая беседа. Мы просто наслаждались едой и обществом друг друга, когда дверной замок щёлкнул, нарушив мгновения спокойствия.

В комнату вошел старший брат Сира, Сейшелин. Его глаза расширились от изумления, когда он увидел меня. Мужчина остановился на пороге, словно вкопанный, а его лицо выражало смесь удивления и недовольства.

Расслабленная атмосфера мгновенно сменилась напряжением.

Вряд ли Сейшелин ожидал встретить здесь меня. Во всяком случае имя моё произнёс сипло и удивлённо. Рюноске лишь отмахнулся. По его словам выходило, что мы пересеклись случайно. Под утро. Так он сказал и потрепал меня по волосам. Я же воззрилась на него, растеряв способность говорить от возмущения. Сейшелин тоже заподозрил неладное в словах своего младшего брата, потому извинился передо мной и уволок его в противоположный край.

— Ты уверен, что не украл её? — спросил на саадском.

— Даже если и так? Она всё равно поедет с нами. Да не переживай, шучу.

— Она не должна быть здесь.

— Её передают нам сегодня, так что плохого?

— Поставь завесу, — насупился Сейшелин.

— Ничего личного, — произнёс на местном наречии Рюноске и щёлкнул пальцами.

Я удивлённо ахнула, впервые воочию увидев, как ставят теневую завесу, а после недовольно выдохнула, поняв, что больше подслушать не выйдет. Вот вроде мужчины со мной в одной комнате. Разговаривают друг с другом явно не шёпотом, а, судя по выражению лица Сейшелина, на повышенных тонах. И только мне не слышно ни звука.

Сначала я пыталась разобрать, о чём они говорили. Пристально наблюдала, как закипал Сейшелин, как в его лице проступали резкость, а глаза темнели тем сильнее, чем дольше Рюноске что-то говорил ему с полуулыбкой на губах. Затем, отчаявшись хоть что-то разобрать, я вернулась на кровать, подтащила к себе поднос с остатками нарезанных фруктов и принялась за перекус. Наконец, братья сняли завесу, и до меня донеслись их голоса, звучащие на саадском. Я вздохнула. Сейшелин говорил слишком быстро, чтобы со своим уровнем я сумела разобрать.

— Нам пора собираться, — нахмурился Сейшелин и посмотрел на меня. — Тебе необходимо уйти раньше.

— Вовсе нет. Мы можем прибыть вместе с ней.

— Не можем! — зашипел Сейшелин на брата. — Она должна быть там до передачи.

— Не обязательно, — спокойно продолжил Рюноске. — Я уже отправил посыльного Воронам. Они знают, что Олейна фом Эллерт уже с нами. Остались одни лишь формальности. Приедем, подпишись бумажки, и можем возвращаться домой.

— Ты… — задохнулся Сейшелин, но продолжать препираться не стал.

Вместо этого он несколько раз медленно-медленно вдохнул и выдохнул через нос и закрыл глаза.

Глава 32. Прибытие в Саад

Сейшелин и Рюноске спорили почти всю дорогу, пока мы не прибыли. Рюноске заверял, что его выбор осознан и обоснован не только чувствами. Сейшелин проговорился, что то же самое его брат говорил и о прошлой своей возлюбленной. Рюноске вспыхнул и, посмотрев на меня, сообщил, что в этот раз он старше, а я подхожу ему куда больше той девушки. Их ругань походила на отчитывание взрослым подростка. Вот только не взрослый, а занимаемый роль подростка заботился о том, чтобы слова не ранили невольную слушательницу. Он несколько раз порывался увести Сейшелина и продолжить разговор один на один, но старший брат отказывался покидать комнату. Тогда, после долгих препирательств, придя к более менее шаткой договорённости, Рюноске попросил Сейшелина оставить нас вдвоём.

Едва за целителем закрылась дверь, Рюноске утонул в пояснениях и извинениях за представшую моему взору картину.

— Извини, что ты увидела это. Я не планировал, даже не предполагал, что всё выйдет так, — начал он.

Я слушала его, понимая, что вот-вот расплачусь. Ловила ускользающий, виноватый взгляд синих глаз. Молча кивала, когда он гладил меня по волосам и обещал всегда поддерживать и защищать. Мужчина словно пытался успокоить меня таким жестом. его движения были плавными и нежными, а голос ласковым и вкрадчивым.

— Я люблю тебя, — произнёс он так, что в его искренности невозможно было усомниться. — Ты готова идти?

— Да, только, я хочу кое куда заглянуть.