Ловушка Малеза, или О счастье жить в плену необычной страсти, мухах и причудах судьбы

Из-за непредсказуемости Орлика этот незабываемый обед в самом сердце Праги грозит обернуться неприятностью. Начинается с того, что все трое дружно решают заказать карпа — единственное, что в тот день предлагается в ресторане. Писатель при этом замечает, что в написанное на нескольких языках меню вкралась ошибка. Английское слово carp оказалось перепутано со словом crap, на что он неосторожно указывает.

— В Англии, — сказал я, — мы называем эту рыбу carp. Crap означает нечто иное.

— Неужели? — удивился доктор Орлик. — Что же именно?

— Экскременты, — ответил я. — Дерьмо.

Орлика это безумно развеселило. Такие блюда, как Crap soup with paprika, Fried crap и Crap balls, сразу превращаются в чудесную забаву, что заставляет его прямо корчиться от смеха, не говоря уж о Crap å la juive — "дерьме по-еврейски", которое он твердо намеревается заказать, желая подразнить своего друга-еврея.

—А на закуску?

— Ничего, — отвечает Орлик. — Только дерьмо!

Писатель, который боится, что Утц скоро не выдержит, просто встанет и уйдет, предпринимает обходной маневр:

Я попытался перевести разговор на коллекцию фарфора Утца. Тот отреагировал следующим образом — втянул голову в плечи и безучастным тоном произнес:

— Доктор Орлик тоже коллекционер, правда он коллекционирует мух.

—Мух?

—Мух, — подтвердил Орлик.

Тут-то рассказчик и заговорил о журчалках. Англичане ведь известны своим умением поддерживать беседу в затруднительных обстоятельствах, и теперь он вспомнил о том, что во время путешествия по Бразилии видел нескольких особенно красивых журчалок. Однако Орлика, как уже говорилось, интересовали исключительно комнатные мухи, и он продолжил поддразнивать Утца, в частности набросился на Франца Кафку за его странноватое изображение насекомого в новелле "Превращение". Да, этот обед незабываем.

Впрочем, давайте на мгновение оставим ссорящихся в ресторане "Пструх" господ и разберемся, как получилось, что своим ангелом-хранителем я избрал человека, демонстрирующего столь откровенно пренебрежительное отношение к журчалкам. Дело в том, что его равнодушие было, в чем я совершенно убежден, просто злосчастной данью времени. Сегодня, когда налицо бум интереса к журчалкам, он наверняка ответил бы по-другому. Я знаю этот тип людей.

Похоже, надо немного рассказать о буме вокруг журчалок. Среди энтомологов иногда можно услышать выражение: "Ага, и ты встрял в этот бум вокруг журчалок".

Под этими поразительными словами обычно подразумевается, что в последние годы в Швеции журчалками интересуются не пять человек, как обычно, а больше. Все ведь относительно. Но факт остается фактом: происходит нечто такое, чего еще совсем недавно не смог бы предсказать никто. Журчалки, семейство Syrphidae, выделились из бесчисленных глосс природы как особо притягательный и многообещающий источник рассказов — как приятных, так и полезных. Довольно долго разменной монетой природоохранной политики служили лишайники, грибы и прочие неприметные маркеры заброшенных регионов, однако мода меняется и здесь, и теперь настало время измерять ценность этой природы, отчасти тоже являющейся культурным наследием, красочным мерилом журчалок. Ничего странного в этом нет.

С одной стороны, журчалки необычайно много рассказывают о ландшафте, поскольку каждому их виду требуется что-то свое и очень специфическое. С другой стороны, эти знания оказываются общедоступными, поскольку сами эти насекомые легко узнаваемы. Они просто сидят у нас перед носом — в цветах, на защищенных от ветра, освещенных солнцем листьях, повсюду. Их видов не слишком много и не слишком мало, они не слишком хорошо известны и не слишком не известны. Одним словом, всего в меру. Изучающий стрекоз или бабочек-однодневок быстро знакомится со всеми видами, даже если исследует территорию целой страны. Он узнаёт, как они живут и где обитают, и что хуже всего — его коллекция быстро становится полной, то есть самой скучной из всех коллекций.

Кроме того, многие журчалки являются хорошими индикаторами типов окружающей среды, которую так любят и усиленно защищают современные европейцы: заболоченных местностей, лугов, девственных лесов, парков.