Ловушка на ловца

Миновав калитку и оказавшись внутри петли (похожей на химическую реторту в виде шестерки), Алексей Петрович испытал внезапное облегчение. Здесь, на тропинке к крыльцу, среди крестиков рядовых, под охраной чисел, он был действительно спокоен, он еще не знал, что ту малую чашу порядка, отпущенную ему па роду судьбой, он уже испил до конца, до самой последней капельки, и что за калиткой осталась навсегда его прежняя жизнь, например, его географическая карта, которую он по ошибке считал Россией, его городок в табакерке с милыми сердцу игрушками в виде, например, эластичных подтяжек фирмы "Окрон" (адрес: Москва, Театральный проезд, 5/0) или греческого крема "Танаис" (настоящий, крепкий, уничтожает упорные недостатки кожи: угри, веснушки, желтые пятна и прыщи), или еще одна игрушка - гигиенический мундштук "Антиникотин", который по способу немецкого профессора Гейнц-Гернака поглощает 92,3% никотина (25 папирос, выкуренных с мундштуком, приносят меньше вреда, чем 3 папиросы, выкуренные без этого мундштука). Так вот эта вычисленная с помощью логики, цифровых данных, процентов и параграфов топографическая Россия имени штабс-капитана А. П. Муравьева с горами из папье-маше и населенными пунктами в виде кружочков, весь этот городок в табакерке на второй полке кабинетного сейфа рядом с классическим трудом профессора Августа Фореля "Половой вопрос" (краткое оглавление: происхождение живых существ; беременность; половое стремление; сексуальная любовь; исторические формы половой жизни; идеал брака будущего), - вся эта жизнь карманного формата отныне раз и навсегда осталась позади. А сам Муравьев, не замечая того, сначала по колено, затем по пояс, по грудь, по горло и, наконец, с головой вошел в темную и великую реку Времени. Даже не вошел, а был с бесшумным всхлипом проглочен заживо.

Он еще шел, насвистывая про себя, шел, поигрывая в кармане браунингом, нервно наслаждаясь тем, что все идет по заранее продуманному плану, - а жизнь уже смеялась над ним, уже вдребезги была разбита его стеклянная реторта, и время остановилось, уже не подчиняясь барабаньему тиканию его луковицы во внутреннем кармашке (знаменитая фирма "Цейс" гарантирует точность!), время одновременно и остановилось и потекло куда-то вспять, подчиняясь притяжению луны и тонюсенькому дуновению от крылышек летящего комара.

Штабс-капитан Муравьев шел к крыльцу, покручивая в кармане барабан с семью пулями (на именном браунинге надпись: Алексашке, другу юности, князь Львов-Трубецкой), и не слышал хруста стекла под ногами в траве и не знал, что, говоря его же словами, попал в лапы хаоса, и теперь вся его стратегия и тактика зависят от таких смехотворных пустяков, как шляпка гвоздя, вылезшего на добрую четверть вершка из ножки расшатанного стола, от спящего на насесте черного петуха с золотым хвостом, от зеленых водянистых стеблей герани в горшке на окне и от ее ядовито-алых цветов; даже от жабы на дне пустой бочки у крыльца и то зависит теперь ваша жизнь, Алексей Петрович! А еще есть светлячок, который устало бредет по холмам лопухов вдоль обочины, освещая путь в кромешной ночи теплым огоньком зеленого брюшка...

Скрипнула дверь, и на крыльцо вышел хозяин.

- Кто? - спросил он.

- Балтика.

- Товарищ Учитель, проходите.

Дыренков крепко пожал руку Колегову и пристально глянул из-за его плеча на Муравьева.

Проходя через сени, Колегов метнул осторожный взгляд на низкую боковую дверь, запертую на массивный медный крючок. Эта дверь вела в крытый дворик, где и торчал сруб колодца... Расстояние от двери до колодца можно было преодолеть в два прыжка.

В задней большой комнате, выходящей, окнами на огороды, за длинным столом с двумя керосиновыми лампами сидел нахохлившийся, измученный язвой Фельдман.

"Здравствуй, милый мой Яшка. Если б ты знал, откуда пришел я, здравствуй".

Правила конспирации требовали шепота и малых слов. Колегов поздоровался с Фельдманом и коротко представил своего спутника, Фельдман не обратил на него особого внимания.

- Что-то душно, - негромко сказал Колегов и спокойно распахнул оконные створки в ночь. Муравьев резко повернулся, поймал удивленный взгляд Фельдмана; Колегов уже сидел па стуле и доставал с озабоченным видом какие-то бумажки.

"Без глупостей!"

Штабс-капитан прошел вдоль дощатого стола в угол и сел на табурет, прислонившись к стене. Отсюда хорошо просматривалась вся комната, да и сзади к Муравьеву подойти было невозможно. Кроме того, он чувствовал легкий озноб, проходя мимо окна, на которое сейчас нацелен "Гочкис".

Вытянув ноги, Муравьев поближе к себе пододвинул лампу. "В случае чего под стол", и цепко посмотрел на Колегова, предупреждая взглядом попытку написать что-нибудь на клочке бумаги.

Их глаза встретились.