Ловушка Пандоры (СИ)

Комната оказалась пустой и безобидной. В ней даже было уютно и чистенько.

Сидор бросил сумку и бумажный пакет на кровать и подошел к окну. Постоял, напряженно всматриваясь в улицу. Матфей тоже посмотрел.

За окном парочка со своим выводком лепили колобки из снега. Вид у них был счастливый, даже одухотворенный какой-то. Вскоре снег ожил улыбчивым снеговиком. Мелкая девчушка напоследок обняла здоровенного добряка с морковкой и скрылась в подъезде вместе с родителями.

Сидор задернул шторку. Комната погрузилась в полумрак. Обвел номер глазами. Задумался. Подошел к столику и подвинул его ближе к окну. Постоял, посмотрел и передвинул обратно к стене. Открыл сумку, достал ноутбук. Тоненький, с яблоком на крышке, петличку, камеру прицепил к монитору.

Слишком хорошее оснащение, значит ситуация была действительно плохой.

Словно в подтверждение Сидор развернул бумажный пакет, достав из него пистолет. В руках Сидора пистолет выглядел чужеродно, нелепо. Он положил его на стол рядом с включенным ноутбуком. Вытер вспотевшие руки об армейские штаны. Достал телефон и набрал кому-то.

— Это я… Я, я не уверен, в общем-то… Я понимаю, но… Я понимаю… А ты уверен, что сработает?.. Ладно-ладно, я сделаю… А что помешает заблокировать видео?.. Чё реально у нас такие мощные хакеры есть?! Ну, да, всех они не заблокируют, но… Ладно-ладно. Да, я понял тебя. Да, я готов! Ладно…

Он нажал отбой. Зло швырнул телефон об стену. Экран пошел трещинами, но Сидору показалось этого мало, он стал усиленно топтать устройство, пока не раздавил на запчасти. Запыхавшись, он сел на кровать и долго, не мигая, смотрел на обломки.

Поднялся. Сгреб осколки и, выйдя в туалет, стал смывать их в унитаз. Одна запчасть смываться не хотела. Он попытался разломить ее ершиком, но безрезультатно. Полез руками в унитаз и, достав её, зло разворотил руками. Наконец телефон отправился в сточную канаву.

Потом Сидор долго мыл руки. Посмотрел в зеркало над раковиной и умылся. Еще раз посмотрел и начал стягивать одежду.

Матфей выскочил из ванной и стал дожидаться друга в комнате, нервно меряя ее шагами, он пытался сообразить, что взбрело в дурную голову Сидора.

Через 15 минут Сидор вернулся в комнату уже одетый, но с влажным ежиком и полотенцем на плечах.

Решительно выдвинул столик чуть вперед, а к стене подставил стул. Скинул полотенце с плеч и повесил его на спинку стула.

Подошел к окну, не раздвигая шторку, выглянул в щелку.

Во дворе компания подростков яростно месила снеговика, оставляя от улыбающегося добряка лишь комки грязи.

— «Дайте же нам довериться вечному духу, который только потому разрушает и уничтожает, что он есть неисчерпаемый и вечно созидающий источник всяческой жизни. Страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть!»,— шепотом процитировал любимого Бакунина Сидор.

Матфей поежился. Этот тон, совсем не как у Сидора — слишком серьезный и грустный. Но Сидору как будто этого было мало и он, отодвинув шторку, стал дышать на стекло и выписывать эту цитату на запотевшем участке.

Задёрнув шторку, сел на стул, покрутился, взял в руку пистолет, помахал им у себя перед носом, опять положил на стол. Забубнил себе под нос:

— «Революционер — человек обреченный. Беспощадный для государства и вообще для всего сословно-образованного общества, он и от них не должен ждать для себя никакой пощады. (…) Он каждый день должен быть готов к смерти»[1].

Это цитата из Катехизиса, который как-то читал ему восторженный Сидор. Матфей тогда посоветовал ему лучше полистать Достоевского и его «Бесов», где тот показал всю ничтожность людишек, вроде автора этого катехизиса — Нечаева. У Матфея против этого радикализма была прививка, а у Сидора, видимо, нет.