Ловушка под омелой

Я видела, как меняется его лицо, как тускнеет взгляд. Он очень устал нести эту боль. Много лет назад Охерон встал на путь мести и никак не мог остановиться. Он измучил себя, своих детей и всех окружающих, забыв о том, что жизнь проходит мимо. Его поражало то, как просто мы все готовы его отпустить. А для нас сейчас главное, что никто не погиб, годы дружбы не прошли даром и мы остались вместе. Внутри у меня росла гордость и безмерная благодарность жителям Острэма за то, что они встали с магами плечом к плечу и не позволили разрушить академию. Ничего подобного я еще никогда не испытывала. Потрясающие ощущения.

– Иногда, когда кажется, что все потеряно, спасает только вера. Слепая вера, – тихо сказала мне миссис Данфри. – Я поверила твоим глазам и не ошиблась.

Эпилог

Два месяца спустя…

Я смотрела издалека на крошечный домик с красной крышей и такого же цвета дверью и не решалась подойти ближе. В Эскопе пахло весной, где-то в ветвях низкорослых деревьев щебетали беспокойные воробьи, а я сжимала в ладони истерзанный клочок бумаги с адресом, выведенным на нем аккуратным почерком. Сердце беспокойно билось в груди.

Не так давно я пережила много ужасных событий: бунт собственной магии, терзания настоящей любви, жгучую ревность, пожар в академии и в Острэме, бой с магами. Потом был непростой путь восстановления. Маги Зимней стужи ценой огромных усилий вернули городу почти прежний вид. Конечно, спустя два месяца там и сейчас немало работы, но горожане не жалуются, прилагают и собственные силы.

Библиотека академии сильно пострадала, и это стало большим ударом для мистера Бастири, который, к счастью, выжил и смог спасти Марту. Некоторое время, правда, ему пришлось провести в больничном блоке под пристальным наблюдением миссис Оллинер. Наш славный и отважный библиотекарь ужасно горевал о потерянных книгах, но поделать ничего уже было нельзя. Поправлялся он быстро, и все оттого, что ему не терпелось вернуться в родные стены и самому навести там порядок. Чудесные отвары миссис Оллинер помогали ему восстанавливать утраченные за время чтения фолианта силы. А я навещала его по два раза в день.

Владыка и его дети вернулись домой, и, как я слышала, они решились на создание собственного учебного заведения, в котором двери будут открыты для всех. Я очень надеялась, что Охерон смог справиться со своей болью и попытается начать жить собственной жизнью, в которой нет места тени мертвой сестры. А Ивия, думаю, была бы очень рада за брата, который все-таки смог ее отпустить. Возможно, через несколько лет мы могли бы снова встретиться, но теперь, уже чтобы создать крепкий дружественный союз, а не из-за мести.

А затем были экзамены, которые хоть и перенесли почти на месяц, но все же не отменили. И это тоже стало непростым испытанием, поскольку я только-только привыкала к новому дару. Биение чужих сердец здорово отвлекало, но я вскоре разобралась, что звуки можно при необходимости и отключать. Так жизнь моя стала гораздо приятнее.

Глядя на Андреаса, который сейчас стоял рядом и тоже смотрел на маленький домик на окраине Эскопа, я соглашалась со словами лесника. Мы не должны видеть сердца тех, кого любим. Мы должны просто им верить. Магия омелы была прекрасной, светлой, чувственной и очень трогательной. В душе я хранила все истории, каждой девушки, которой когда-либо доставался этот дар. Эти истории были разными, но с одним горьким финалом. Первое время я просто не могла не думать о том, почему судьба так несправедливо с ними обошлась, почему они все погибли, почему магия, несущая в себе столько любви, так жестока. Конечно, ответов я не нашла, но частичку всех этих судеб в себе берегла.

Андреас поддерживал меня во всем. Пока восстанавливал здоровье, помогал с экзаменами, оставив Лидию за старшую среди стражей. Дрей считал, что она это заслужила, а я думала, что так он просто пытался облегчить ее тоску. Когда Андреас полностью поправился и вновь смог возглавить стражей, девушка сама пожелала перевестись в другое место. Легче стало всем.

Гуляя тихими зимними вечерами, я смотрела на любимого и не решалась спросить, что же на самом деле между ними произошло. И чем дольше я откладывала, тем быстрее росло любопытство. Однажды Дрей не выдержал и рассмеялся совершенно неожиданно:

– Боже, Хлоя, да тебя сейчас разорвет от любопытства.

Очень приятно было слышать его смех, он заставлял мою душу петь, а губы расползаться в счастливой улыбке.

– Как ты это делаешь? Как читаешь мои мысли?

– Мне не нужно этого делать, милая. Я десятки раз говорил, что твои мысли написаны у тебя на лице. Наверное, это часть твоей магической силы, – ответил Андреас, продолжая смеяться. – С тех пор как Лидия уехала, ты смотришь на меня щенячьими глазками и постоянно одергиваешь себя, чтобы не дать волю любопытству.

– Ну так и рассказал бы уже давно, чего же молча наблюдал? – надулась я.