Ловушка уверенности. История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней

Другой риск заключается в том, что, когда мы сваливаем в одну кучу достижения демократий в решении былых проблем, мы игнорируем то, насколько разными они были. Решение проблемы изменения климата, возможно, потребует сочетания тех форм демократической приспособляемости, которые не слишком ладят друг с другом. У стабильных демократий есть две основные силы, которые они используют при появлении угрозы самому их существованию. Первая – это способность сплотиться, когда угроза становится слишком большой, чтобы ее можно было игнорировать, например, когда мы оказываемся под прямым ударом. Вторая – это способность продолжать эксперименты и адаптироваться к возникающим задачам, так что ни одна угроза не становится чрезмерной. В первом случае демократии выходят навстречу угрозе, но только тогда, когда та становится действительно серьезной. Во втором – они обходят ее.

В случае изменения климата две эти возможности играют друг против друга. Оптимисты стоят на том, что проблема эта будет решена технологическими инновациями (см., например: [Ridley, 2010]). Они указывают на то, что в прошлом неоднократно высказывались предупреждения о неминуемой экологической катастрофе, которые впоследствии никак не подтвердились. У открытых обществ нет недостатка в пророчествах о погибели. В 1860-х годах Британию предупреждали, что она разорится, когда кончится уголь (одним из пророков скорого конца был Джон Стюарт Милль). Однако в эти годы производство угля еще только начиналось. В 1890-х годах нью-йорк-цам говорили, что скоро их похоронит поток лошадиного навоза. Затем кто-то изобрел автомобиль. В 1960-х мир столкнулся с вероятной катастрофой «глобального похолодания». В 1970-х такой ожидаемой катастрофой стал дефицит продуктов, который, считалось, возникнет из-за взрывного роста населения. В 1980-х годах была дыра в озоновом слое. Эти проблемы были решены приспособлением и инновациями, а не крайними мерами и политическим принуждением. Политики могут поощрять инновации. Однако они могут и подавлять их, чрезмерно реагируя на видимые угрозы. Когда надвигается экологическая катастрофа, самое лучшее, что только можно сделать, – так это сохранять возможности открытыми[97].

Оптимизм, однако, также является своего рода фатализмом. И если в прошлом демократии провинились тем, что вечно кричали «волки», это не значит, что волков вообще нет. Сохранять возможности открытыми – значит также закрыть их в одном важном отношении, поскольку этим исключаются решительные политические действия. Или, скорее, они исключаются до тех пор, пока волк не подойдет настолько близко, что никто уже не сможет сомневаться в его существовании. В случае изменения климата это может означать, что выжидание слишком затянется. Если в какой-то момент, чтобы бороться с изменением климата, нам нужно опереться на коллективную стойкость демократических обществ – т. е. на их способность приспособиться, когда надо, к более тяжелым обстоятельствам, – тогда чрезмерная вера в их способность к экспериментированию помешает действиям. Если все время будешь обходить проблему, станет трудно понять, когда же с ней пора разобраться.

Гор был прав в том, что у демократий есть способность решить проблему изменения климата. У них есть приспособляемость, обеспечиваемая экспериментами, но также они обладают коллективной стойкостью, проявляющейся в тяжелые времена. Проблема в том, что они не знают, что им понадобится в первую очередь, а что – во вторую. Имеющееся у демократий знание об их долгосрочных силах не говорит им, как пробиться к этим силам в нужный момент. По крайней мере оно осложняет им эту задачу. Вот почему изменение климата для демократий так опасно. Оно представляет собой ту версию ловушки уверенности, которая может оказаться фатальной.

Соперники

Порой говорят, что у Китая есть преимущество перед Западом в тех проблемных областях, которые я обсуждал, – войне, финансах, изменении климата. Китайские власти не обязаны советоваться с обществом. Они могут предпринимать реальные действия, не боясь электоральных последствий, что позволяет им навязывать краткосрочные издержки ради долгосрочных выгод. Это преимущество автократических систем, которые выделил Токвиль: им проще задуматься о далеком будущем. Но это лишь ограниченное преимущество, поскольку они зацикливаются на принятых решениях. Автократические режимы гораздо реже признают собственные ошибки и меняют курс в случае необходимости. Но они чаще меняют курс из чистого каприза. Также не верно то, что автократические режимы могут просто плевать на общественное мнение. Неизбранные лидеры часто относятся к общественному мнению более нервно, чем избранные, поскольку они еще меньше понимают, что думает общество.