Ловушка уверенности. История кризиса демократии от Первой мировой войны до наших дней

Чтобы демократия работала, люди должны в нее верить. Чем лучше она работает, тем больше они в нее верят. Но чем больше они в нее верят, тем с меньшей вероятностью они смогут узнать, что что-то пошло не так. Демократия живет мгновением, а силы свои проявляет со временем. Это расхождение порождает путаницу и неопределенность. Мы не можем ждать, пока эта путаница и неопределенность рассеются, поскольку это ожидание дает им возможность усилиться. Нам приходится жить с ними, от одного кризиса к другому, от одного восстановления к следующему. Мы всегда можем столкнуться с кризисом, с которым не справимся. Но нет смысла предполагать, что это обязательно случится. Если мы предположим такой ход развития событий, мы с большей или меньшей гарантией получим его, поскольку станем фаталистами. Лучше этого не предполагать. Это тоже форма фатализма, но это по крайней мере тот фатализм, который остается приспособляемым.

В книгах о политике можно найти множество метафор избегания замкнутых горизонтов. На последней странице «Конца истории и последнего человека» Фукуяма описывает историю как длинную цепь фургонов, которая тянется по холмам и пустыням, держа путь в город. Одни фургоны доберутся до цели, но не все; другие сломаются по пути, а на третьи нападут индейцы. Однако большинство все же достигнет пункта назначения. Придет день, когда достаточно фургонов дойдет до города, «чтобы любой разумный человек, посмотрев на ситуацию, согласился, что было только одно путешествие и только одно место назначения». Фукуяма подчеркивает, что мы еще не достигли этого момента. Также мы не можем сейчас сказать, что будет, когда большая часть фургонов доберется до города: «Не выйдет ли так, что их пассажиры, оглядев новые места, решат предпринять еще одно, и более дальнее, путешествие?» [Фукуяма, 2010, с. 505].

Это красивый образ, но не убедительный. Им представлен момент, когда демократии наконец признают, где они и откуда пришли, т. е. момент истины. Но этот момент никогда не наступит. Взгляд в даль и взгляд в близь не могут совместится в таком моменте. Не бывает окончательного момента признания. У демократий всегда остается склонность принимать одно место за другое и забредать куда-то не туда.

У Ницше была еще более привлекательная метафора освобождения. В «Веселой науке» он описывает момент, когда мы понимаем, что мертвое прошлое осталось позади, а будущее принадлежит только нам – и мы сами должны его сотворить.

…Наконец, нам снова открыт горизонт, даже если он и затуманен; наконец, наши корабли снова могут пуститься в плавание, готовые ко всякой опасности; снова дозволен всякий риск познающего; море, наше море снова лежит перед нами открытым; быть может, никогда еще не было столь «открытого моря» [Nietzsche, 2001; Ницше, 2014, с. 526].

Ницше говорил с философами – «рисковыми любителями знания». Он, конечно, не думал, что демократическое общество когда-нибудь сможет выйти в открытое море. Его удержат робость и недостаток предприимчивости. Но демократические общества намного пытливее, чем думал

Ницше. Хотя он и был прав в том, что они не видят открытого горизонта, даже смутно. Они ставят паруса, не слишком понимая, что там впереди. Они не смотрят далеко вперед.

Токвиль, пав духом после политических катастроф 1848 г., создал совершенно иную картину, объясняющую, что значит выйти в политическое море. В своем письме другу он написал, что чувствует себя так, словно сидит, согнувшись на дне лодки без руля, весел и компаса, и не в состоянии разглядеть берега моря. Все, что он мог, – так это сжаться в комок и ждать будущего. Он ничего не мог сделать со своей судьбой.

Но Токвиль не всегда был настолько угрюм. Более привлекательная метафора обнаруживается в лучшей книге из всех написанных о демократии. В «Демократии в Америке» Токвиль говорит о демократии как о реке, протекающей через историю [Tocqueille, 2000, р. 7; Токвиль, 1992, с. 30]. Мы плывем на хлипком суденышке (возможно, одном из тех американских пароходов, которые он так не любил). Река широка и быстра, но по обеим сторонам она зажата берегами. Она устремляется к морю, однако море далеко, и никто об этом не думает. Воды неспокойны, и впереди нас ждут опасности. Как удержать курс? Если сосредоточиться на какой-нибудь точке на берегу, вы рискуете потерять из виду то, что перед вами. Если же сосредоточиться на водоворотах и бурунах, что перед вашим судном, вы рискуете потерять из виду то, куда направляетесь. Нет простого способа решить эту задачу, можно лишь вечно бросаться то туда, то сюда. Без этого движения то туда, то обратно корабль со временем пойдет ко дну.

Таково положение демократии. Знание о трудностях не говорит нам, как удержать курс. Но все равно хорошо, что мы о них знаем.

Благодарности