Ловушка времени

Именно в Галилее зародилась секта зелотов, или ревнителей, которые готовы были либо погибнуть с оружием в руках, либо отстоять свою независимость и освободить страну от римского владычества. Основателем секты зелотов был некий Йуда Галилеянин, личность историческая и незаурядная.

Этот Йуда поднял мощнейшее восстание в начале нашей эры в знак протеста против переписи в Иудее, объявленной римским наместником Квиринием. Ясно, что перепись была нужна римским властям исключительно для определения величины налогов.

Возможно, именно эта перепись и отмечена в Евангелиях как событие, совпавшее с рождением Иисуса.

Восстание было, конечно, сурово подавлено, но Йуду не поймали, секта зелотов не была разгромлена, а продолжала свое существование вплоть до самой Иудейской войны^*, закончившейся разрушением Второго Храма.

В разговоре выяснилось, что молодой бунтовщик Йуда приходится Йуде Галилеянину близким родственником, а именно племянником, и даже был назван в честь знаменитого Йуды.

В ответ на вопрос Кравченко о судьбе Йуды Галилеянина племянник сказал, что тот утонул в болоте в устье реки Иордан, когда прятался от преследования римлян.

Глава 9,

в которой мы превращаемся в туристов

Эту ночь и весь следующий день мы провели в пещере. Сразу после ужина стали готовиться ко сну. Наш хозяин Йуда притащил откуда-то два тюфяка – для нас с Кравченко. Одеял и подушек, разумеется, не было.

Факелы давно погасили, горела только лампадка, прикрепленная к стене, но света она давала ровно столько, чтобы освещать саму себя. Разумеется, у нас собой были электрические фонарики, но пользоваться ими мы не могли.

Мы завернулись в плащи и легли. Тюфяки были тонкие, поэтому лежать было неудобно и жестко. К тому же мне безумно хотелось помыться и почистить зубы – я физически ощущал на теле и на лице грязную и пыльную корку. Но не мог же я пожаловаться Кравченко, он-то ничего, терпит.

– Володя, – шепотом позвал я, – а вдруг здесь есть крысы? Нам нельзя спать, еще укусят, а прививку от бешенства сделать негде.

Я прислушался, но в ответ услышал лишь ровное дыхание Кравченко. Ну и нервы у него! Мне стало тоскливо, захотелось обратно в свою кровать, в свою квартиру, в свое время, наконец...

Проснулся я от яркого света – наш хозяин зажег факел. «Наверное уже утро» – подумал я, потому что Йуда стал суетливо доставать еду.

После завтрака, который опять состоял из хлеба и воды, началось томительное ожидание. Оба Йуды, казалось, спокойно переносили вынужденное безделье, мы же с Кравченко просто маялись.

Ирония судьбы – попасть в Древнюю Иудею, перенестись во времени на две тысячи лет назад... – и ничего не увидеть, а вместо этого прятаться, отсиживаясь в темной пещере.

Именно там, в темной, промозглой пещере, пока мы коротали утомительное и монотонное ожидание разговорами, я узнал удивительную историю семьи Кравченко.

В 1945 году Богдан Кравченко, боец 1-го Украинского фронта, освобождал Освенцим. Потрясение, которое он тогда пережил от увиденного, в один день превратило его из мальчишки в мужчину.

Там Богдан познакомился с Сарой Лурье. Она была его ровесницей, но выглядела лет на десять младше. Богдан поначалу и принял ее за маленькую испуганную девочку с тонкими ручками, прозрачной кожей и глазищами в поллица.

После войны он разыскал Сару, женился на ней и увез в Киев. А через несколько лет у них родился сын Владимир.

О матери Кравченко рассказывал с такой нежностью, что у меня даже сердце защемило. А отцом он гордился. Я понял, что отец стал для него примером, образцом настоящего мужчины, и именно на него Кравченко равнялся в своей жизни.

Утром третьего дня наш хозяин отправился на разведку, чтобы выяснить, долго ли нам тут придется скрываться. Пока его не было, Кравченко стал расспрашивать галилеянина об Ииусе. Молодой Йуда уже не дичился нас и охотно отвечал на вопросы. Оказывается, он хорошо знал Иисуса.

В ответ на вопрос Кравченко, что с ним стало, молодой человек вздохнул:

– Я слышал, что его казнили римские власти, правда, не понимаю, за что. Он всегда был мирным человеком и не одобрял наших взглядов.

– А мы слышали, люди рассказывали, что он воскрес, – я попросил Кравченко перевести вопрос.

В ответ наш собеседник рассмеялся:

– Дай-то Бог, чтобы все наши герои воскресали. Впрочем, я вспоминаю, что у него был брат, по-моему, его звали Яков. Может быть, кто-то видел его и пустил слух о воскресении Ешуа.

К полудню вернулся наш хозяин Йуда и сообщил, что мы можем выходить наружу. В ответ на недоверчивый протест Кравченко он объяснил, что рано утром объявили: приказ императора о внесении статуи в иерусалимский Храм отменен, а наместник Петроний в целях прекращения беспорядков делает жест доброй воли и прощает всех бунтовщиков. Солдаты были выведены из города, и ликующий народ высыпал на улицу.

Мы тоже вышли из нашего убежища. После пещерной духоты воздух снаружи показался мне удивительно свежим и вкусным. Погода стояла замечательная, солнечная.

Ко мне опять вернулась надежда на большое приключение.