Ловушки памяти

Наполнив фужер новой порцией шипучки, я приготовилась опрокинуть её в себя, как вдруг в дверь постучали. Громко, настойчиво, требовательно. Конечно, это не была горничная. Никто из персонала гостиницы никогда бы не позволил себе так ломиться в дверь к постояльцу. Это был Стронг, и никто другой. Я почувствовала это сердцем. Дыхание сбилось, и пришлось пребольно ущипнуть себя за щёку, чтобы собраться с мыслями.

Я решительно двинулась к двери, намереваясь сказать англичанину всё, что не смогла сказать там, при всех. Тогда меня на время покинули силы, и спорить с мнением Стронга не представлялось возможным. Я бы точно проиграла. Но теперь уверенность вернулась, пускай благодаря шампанскому, а вместе с ней появилась горячая потребность отстоять свою честь.

Эх, надо было пить там, в ресторане. Лавровский же предлагал!

Я резко отрыла дверь, и в упор уставилась на Стронга. Он стоял на пороге моей комнаты, безмолвный и бледный, словно гипсовая скульптура. Его глаза снова зажглись при виде меня.

– Заходи, – резковато пригласила я, не обращая внимания на его странный взгляд.

Роберт шагнул вперёд, чуть не наступив мне на ногу. Я машинально закрыла дверь и отступила назад, увеличивая расстояние между нами.

– Хочешь шампанского? – любезно осведомилась я.

А сама подумала: как он хорош сегодня! Элегантный чёрный смокинг, белоснежная рубашка, а главное, глаза – серые, бездонные. И как они только могут так быстро менять свой цвет? То, минуту назад, полыхали огнём и вот уже опять – почти прозрачные, словно горный хрусталь.

Там, в ресторане, я почти не замечала ничего, кроме этих глаз, – ни его одежды, ни людей вокруг нас, ни-че-го. А теперь, выпив для храбрости, я уже вполне откровенно рассматриваю англичанина, забыв о всяком приличии.

Роберт шагнул ко мне и взял из моих пальцев фужер с шампанским, из которого я намеревалась выпить.

– Не возражаешь? – уточнил он бархатным голосом и в следующую секунду опрокинул в себя всё содержимое бокала.

Я натянуто улыбнулась и пожала плечами: не очень-то вежливо с его стороны лишать девушку фужера. Что же, не беда. Выпью и из горла. Я поднесла бутылку к губам и сделала большой глоток. Пузырьки защекотали нёбо, стало немного неприятно, и захотелось покашлять. Я с трудом сдержалась, не желая выглядеть посмешищем со стороны. Роберт наблюдал за мной с нежной улыбкой, словно взрослый – за неразумным ребёнком, который делает первые попытки удержать в руке ложку.

– Что тебя так развеселило? – хмуро спросила я, стараясь не смотреть на Стронга.

– Мне совсем не смешно, – ответил он, помедлив.

Я снова отхлебнула из бутылки. На этот раз глоток был последним. На донышке ещё оставалось немного шампанского, но допивать его не хотелось.

Я молча поставила бутылку на пол и плюхнулась на ковёр рядом с диваном. На сам диван почему-то садиться не захотелось. Наверное, сказывалось то обстоятельство, что я была немного навеселе. Стронг медленно приблизился ко мне и опустился рядом. Снял пиджак и небрежно бросил его на журнальный столик. Мы сидели в головокружительной близости друг от друга и молчали. Интересно, куда делась моя решимость отстоять свою правду? Почему я не объясняю ему, что Лавровский – не мой мужчина? Почему не оправдываюсь? Почему не обвиняю Стронга в том, что он прилюдно объявил следующее: я – игрушка в руках Николая, которая готова спать с каждым, на кого он укажет?! Стронг ведь именно так и сказал!

Ну, почему, когда этот англичанин рядом, в моей душе наступает смятение? Почему больше не хочется слов? Почему лицо начинает пылать, а ноги тяжелеют, словно сделаны из камня? Почему хочется смотреть, не отрываясь, в эти глаза и раствориться в них, словно сахар в горячем чае?

– Николай сказал, что вы с ним – не вместе, – почти беззвучно, одними губами, произнёс Роберт, на мгновение коснувшись своим плечом моего плеча. Он смотрел прямо перед собой, словно боялся попасть под влияние моего взгляда.

– Что ещё сказал тебе Николай? – настороженно спросила я.

Странный у нас разговор: сидим рядом, но не смотрим друг на друга.

Будто подслушав мои мысли, Роберт отлепил взгляд от стены, полностью развернулся ко мне и сказал, уже вполне громко:

– Лавровский сказал, что влюблён в тебя. Но ты не даёшь ему ни малейшего шанса. Как будто не замечаешь вовсе, что с ним творится.

Я медленно повернула лицо к Роберту. Сказать, как всегда, было нечего. Да и как описать словами всё то, что в последнее время происходит с моей жизнью?! Как рассказать про Навигатора и про наши перемещения в искусственно созданных реальностях? Как лучше охарактеризовать свои ощущения, после того что я увидела в компьютере, попав в загадочный дом? Можно ли говорить об этом с нормальным человеком, далёким от всего этого? Вряд ли…

– Знаешь, когда я решил, что вы с Лавровским любите друг друга, со мной что-то произошло. Думал, прибью его. А тебя запихну в машину и отвезу к себе. И никогда уже не отпущу.