Лоза Шерена. Братья [СИ]

Они не меня, они себя боятся… своей слабости и ошибок, Рэми. Они боятся, что за все придется платить… я заставляю платить. Я, целитель судеб. Они думают, что я караю, а я…

* * *

А Аши спасает… Потому что наказание его куда милостивее, чем наказание богов.

— Тогда зачем я здесь? — спросил Рэми, глядя на стекшую с пальцев металлическую лужу. И показалось на миг, что в этой луже свернулся клубком, посмотрел недобро пушистый зверь… но в запале чего только не покажется.

— Хорошие вопросы задаешь, — усмехнулся учитель. — Правильные. Все вы, виссавийцы, это умеете — задавать правильные вопросы.

Виссавийцы? Уже не в первый раз Урий почему-то называл его виссавийцем. А что у него общего с этими самими виссавийцами — странными жителями соседней страны, всегда неприветливыми, неотзывчивыми, скрывающими лица до самых глаз. Рэми их толком никогда не видел, но почему-то терпеть не мог! Чувствовал, надо держаться подальше, а своему чутью он всегда доверял больше, чем чему-то другому.

— Я не виссавиец! — прошипел он. — Не хочу быть одним из них, слышишь! А ты уходишь от ответа. Почему? Почему я здесь? Если вы меня боитесь, к чему было связываться? А?

Урий вздрогнул, но ничего не ответил. Лишь поймал ученика за запястье, отвел его руку в сторону и посмотрел на лужу.

— Знак барса. Его знак. Ох, Рэми, как бы ты не хотел, встречи тебе с ним не избежать.

— Отвечай на вопрос! — не выдержал Рэми, и Аши склонился над ним да так близко, что Рэми почувствовал на щеке прикосновение его волос… тень, которая Урию не видна. Сегодня Аши не хотел быть замеченным.

— Что? — оторвался Урий от созерцания лужи. — Зачем ты здесь? Чтобы делать амулеты…

Скрипнула едва слышно ставня, Рэми через силу выдохнул, чувствуя, как поднимается к горлу волна гнева.

— Врешь! — выкрикнул он.

— А что ты ожидал услышать?

— Правду!

— Тогда слушай… правду, — усмехнулся Урий. — Ты — маг. Сильный, да неопытный, аж смотреть страшно. Как лавина — в любой миг можешь обрушиться и снести всех. Да тьма со всеми! Ты можешь снести себя самого, а это гораздо страшнее! И нашего главу темного цеха попросили за тобой присмотреть.

А ведь он прав…

— Кто попросил? Ну снесу, вам-то что?

Урий недолго молчал, а потом вдруг начал говорить, да с таким неожиданным жаром, что Рэми поначалу опешил, а потом и дышать забыл, слушая:

— Ты слишком молод, мальчик, потому и не помнишь! Виссавийцы тебе не нравятся? Вскакиваешь от одного сравнения с ними, а не знаешь. Совсем недавно, два десятка лет назад, все было иначе. Люди умирали от глупости, от царапины. Потому что помочь было некому. И даже моя мать умерла, а я как дурак — стоял и смотрел, как она мучается. А знаешь почему? Потому что молод был и глуп. И сила моя, которой теперь я горжусь, дремала. Была спрятана, чтобы не дайте боги, кто-то не учуял, не отправил меня на костер. Только я ведь о силе знал… и когда целитель выжрал все деньги, да махнул рукой, попытался помочь матери сам. Знаний не хватило… я ее изжарил. Заживо!

Рэми прикусил губу, не пытаясь вмешаться. И уже не тянулся за другими амулетами, лишь плавился в волнах горечи. Он понимал. Он тоже совсем недавно давил в себе проблески силы, гнал из души Аши и так боялся, боги, как же боялся, кому-то навредить своей магией! А теперь? Теперь все изменилось. И Аши стал лучшим другом, тем, кто отозвался на горечь, укрыл черными крыльями. И шептал едва слышно…

Слушай… слушай же…

— Что ты на меня смотришь? Почему ты так на меня смотришь? — горько смеялся Урий. — Она умирала, я помог. До сих пор в ушах стоит ее протяжный крик. Не дает спать ночами, а тогда… я и вовсе с ума сошел. Бежал из дома, проклял все на свете, а в особенности — цех целителей. И того «целителя», которому я сам, этими вот руками, отдал последние деньги.

— Урий, — прошептал Рэми, впервые назвал учителя по имени, подкрепил слова магией, утишая чужую боль. — Видят боги, мне так жаль…

— Я ходил по лесам, прятался в болотах, как зверь, выл, медленно сходя с ума. Каждый миг ожидая зова. Даже жаждал его, потому что сам умереть не мог, так хоть бы другие помогли…

Он замолчал на миг, и на этот раз меж его пальцев потек металл. А Рэми, ошеломленный и взволнованный, сидел неподвижно, боясь прервать столь неожиданный поток слов. Скрипнула за стеной колодезная цепь, тяфкнул отрывисто пес, и учитель вдруг показался другим… таким живым. И близким. И захотелось, до боли захотелось помочь, успокоить. Но Рэми не знал как. И даже сила целителя судеб не помогала, молчала, будто уговаривала не вмешиваться. Дослушать.

* * *