Ложь без срока годности

– Чаёвничаете? – позавидовала Мотя. – А я вот во рту сегодня ничего не держала.

Схватив из вазочки печенье, она восхитилась:

– Печенье просто пальчики оближешь, а вот вы, доктор, – Мотя обратилась к врачу, – зря пьёте такой крепкий чай, – она указала на три нитки с этикетками чая, которые болтались из его кружки, – вы же врач и должны знать, что это нагрузка на сердце.

Доктор ничего не ответил, только нервно крутил кольцо на своём пальце.

– А вообще у меня уважительная причина, – беспечно продолжала Матильда, – мы с Лёшиком ходили проведать вдовца, – решила оправдаться Мотя, чтоб её так сильно не ругали, дело действительно уже шло к вечеру, и с доктором получилось прескверно.

Услышав последнее слово, Эмма тихо заплакала, она сама всю жизнь носила это страшное определение, именно она понимала Виктора как никто другой. Эмму, конечно, было жалко, но доктора тоже необходимо было отпускать, поэтому Мотя решила, пусть та поплачет пока, а они быстренько сделают перевязку.

– Вот, доктор, – показала она ему свой средний палец, – действуйте.

Мужчина посмотрел на Эмму, затем на неприличный жест Моти, растерянно сказал:

– А у меня ничего для этого нет.

– Ничего, – успокоила его девушка, – у меня всё есть, сейчас принесу.

Мотя прекрасно понимала, что её некрасивое поведение затянулось, поэтому побежала в свою комнату, благо, она находилась недалеко, на этом же этаже. Но быстро не получилось. Вбежав в неё, Мотя встала как вкопанная. Комната была разгромлена, чемоданы и Алексея, и Матильды вывернуты полностью, а вещи разбросаны по всей комнате, плюс ко всему, дамская сумочка Моти, которая была на втором месте по любви после кольца, была не просто вывернута, но ещё и порезана, казалось, что кто-то свёл с ней личные счёты. Именно сумочка вырубила Мотю психологически, а конкретно её лицевая сторона, на которой так торжественно было написано – TOMMY. Матильда не знала, что это такое, спросить у Алексея было стыдно, поэтому для себя она решила, что это имя, и ласково стала называть свою сумку – Томка. Сейчас Томку убили, жестоко и безвозвратно, от этого кровь ударила в голову и Мотя, выскочив из комнаты, заорала на весь дом.

– Томку убили, – крикнула она так громко, что, кажется, даже ветер, рвавший в этот момент море на куски, испугался и затих.

Со всех сторон выбежали люди, но быстрее всех, как ни странно, прибежал Алексей.

– Что случилось? – запыхавшись спросил он.

– Там… – обида душила Мотю, и она не могла говорить, а просто показала рукой на их комнату.

Алексей вышел из комнаты, выдохнув, и в сердцах спросил:

– Мотя, ты дура? – в этот момент он поймал себя на мысли, что испугался за эту ненормальную, да и сейчас копирует её поведение.

– Там Тому порезали, – перестав плакать, но обидевшись уже на дуру, Матильда надула губы и вытирала слёзы.

– Да, я видел, что кто-то похозяйничал в нашей комнате, но орать-то так зачем, тем более в такой день, как сегодня, – согласился Алексей и обратился уже к людям, толпившимся вокруг: – Вот мне интересно просто, кому из вас так не понравилась сумочка по имени Тома, что он решил её прирезать по законам мафии, то есть на куски?

Но вопрос утонул в молчании, все по одному подходили к комнате, заглядывали и охая расходились. Толян тоже заглянул и лишь, недоумевая, развёл руками.

– Знаешь что, Толя, иди-ка ты к хозяину и не отходи от него, – задумчиво сказал Лёша, – как бы у нас второй беды за сутки не случилось.

– Элеонора Борисовна, а вот и вы, – воскликнул Макар, спускаясь по лестнице. – Распорядитесь накрывать ужин. Мы сегодня целый день не ели, или вы забыли, что не все умерли, а остались ещё живые в этом доме. И нам приходится здесь находиться.

Экономка закусила нижнюю губу, кивнула и проворно убежала. Все были согласны с Макаром, все хотели есть, но стеснялись это произнести вслух, стеснялись нарушить траур, накрывший дом.

– Девушка, отдайте мне куртку, – рядом с Мотей стоял доктор и, казалось, смотрел уже умоляюще.

– Пойдёмте, доктор, ко мне в комнату, – вздохнула она, – найдём бинты в этом бардаке, и я вас отпущу.

Словно баран на заклание, врач проследовал за шмыгающей Мотей, и Алексей, если честно, очень сильно пожалел мужика.

Глава 32 Море здесь главное

– Тимур Викторович, нельзя, снесёт, – уговаривал их охранник, – ветер 25 метров в секунду, по шкале Бофора, это уже шторм. Нет, ну ладно она, – сокрушался охранник, – дурочка приезжая, но вы, вы же выросли на море, знаете, что с ним шутки плохи. К утру прогнозы хорошие, ветер стихнет и пойдёте тихонечко домой. Переночуйте в городской квартире, я вас умоляю, – казалось, ещё немного, и охранник встанет на колени, лишь бы его услышали.

Ветер и правда был штормовой, волны с огромной силой били по узкой дорожке, словно хотели разбить единственный путь к дому.

– Я бы с удовольствием, – улыбнулся Тимур охраннику, ему действительно было его жалко, ведь если что-то случится, он будет держать ответ перед отцом, а это всегда фатально. – Прости, дружище, но не могу я одну её пустить.