Ложь грешников #1 (ЛП)

Моя квартирка с двумя спальнями была маленькой, арендная плата – высокой, а домовладелица – сукой, с которой трудно договориться, но мне нравился этот маленький кусочек того, что я считала раем. Мне нравились соседи, особенно парочка напротив, Ричард и Карл, которые регулярно приглашали меня посмотреть «Холостяка» и выпить вина. Эверли жила этажом ниже, ей под семьдесят, и она жила в квартире, которая выглядела так, будто ее обустроила Диана Вриланд. Эверли очень стильная, роскошная, и на ней всегда было надето по пять бриллиантов.

Она была такой, какой я представляла себя в будущем. Нет дома, нет детей, но невероятно шикарная, модная и неподвластна времени.

Вполне неплохое будущее.

Несмотря на то, что район был не совсем шикарный, и не совсем убогий, все равно это Лос-Анджелес, нужно быть начеку. У меня в сумочке всегда лежит электрошокер. Папе гораздо спокойнее, если бы там лежал пистолет, но этого позволить я себе не могла. Люди, с которыми я работала, ни за что не разрешили бы разгуливать с пистолетом в сумочке. Хотя я чувствовала себя комфортно с оружием. Меня воспитывал отец-одиночка на Среднем Западе, поэтому я знала, как обращаться с оружием, чистить его и стрелять. Но я провела почти десять лет в Эл-Эй, и, к счастью, за это время на меня не нападали и не грабили. А раньше я жила в гораздо-гораздо худших районах.

Конечно, женщина никогда не чувствует себя в полной безопасности. Безопасность – иллюзия. И сейчас я дала слабину. А это плохо. Я устала. Я отвлеклась. Что еще хуже.

На улице не очень темно. Уличные фонари, расставленные по всей длине улицы, освещали подъезд и здание всю ночь.

Но я все равно не заметила мужчину, пока он не приблизился ко мне. Пока он не прижал меня к стене моего дома. Я с силой сжала зубы, когда моя голова ударилась о бетон.

Что-то холодное коснулось шеи.

— Не двигайся, бл*дь, или я перережу тебе глотку, сука, — прошипел он.

Незнакомец. На нем не было маски, ничего такого. Уличные фонари настолько яркие, что я видела мужчину в мельчайших деталях. Он немного старше меня, но не сильно. У него красивая стрижка, и он не очень то уж противный. Одет как любой другой хипстер на улице. Другими словами, он не был похож на человека, который прижал бы женщину к стене с ножом к горлу. Он выглядел… нормальным. Не пугающий. Хотя в этом есть смысл, ведь я даже не заметила его, пока он не швырнул меня к стене здания.

— У меня нет налички, — прохрипела я. — Но сумочка стоит кучу денег. Возьми ее.

Сердце заколотилось в горле, ужас пробежал по всему телу. Я застыла на месте. В такие моменты нужно пытаться драться, с ножом у горла? Каковы шансы, что он действительно воспользуется им? У меня больше шансов выжить, стоя смирно, или если я буду сражаться?

— Мне не нужна твоя гребаная сумка, — прорычал он.

Стало совершенно ясно, чего он хотел, когда его рука – та, что не держала нож – нащупала мою грудь. Сильно. Болезненно.

Холодный, тошнотворный ужас поселился в глубине моего живота. Изнасилование. Он меня изнасилует. У моей шеи нож. Я позволю ему изнасиловать себя в надежде, что он не пырнет меня ножом? Не убьет меня?

Или нужно бороться? Пойти на риск, и, возможно, я истеку кровью или умру, но меня не изнасилуют таким ужасным образом?

Мы на улице, которая, к сожалению, не была оживленной в ночное время. Ричард и Карл, скорее всего, сегодня вечером в каком-нибудь модном ресторане, а Эверли, наверное, на вечеринке. Если нет, то она приняла валиум, и не проснется даже в ураган. В доме еще живут несколько людей, с которыми я время от времени сталкивалась, часто устраивая вечеринки, из-за которых соседи ворчали. Где они сейчас?

Где хоть кто-нибудь?

Его руки продолжали двигаться, болезненно ощупывая, и стало очевидно, что никто не придет, чтобы спасти меня. Я не спасусь. Этот ужас случится со мной. Этот ужас, который, как я думала, случался только с другими женщинами.

Где-то читала, что жертвы сексуального насилия иногда мысленно уходят куда-то в другое место. Мозг защищал их от ужаса, через который проходило тело.

Я ничего такого не чувствовала.

Все произошло в мельчайших деталях. Запах его дыхания, мятный с чем-то горьким. Его дорогой одеколон. Не такой, какой можно учуять на насильнике. Как будто все насильники пухнут лишь потом и алкоголем.

— Пожалуйста, прекрати, — прошептала я, когда его руки начали возиться с моим нижним бельем.

— Заткнись нахрен, — прорычал он.

Я затаила дыхание. Меня изнасилуют. Измучают. Его пальцы были сухими и сильными.

Но потом я перестала их чувствовать.

Его тело больше не прижималось к моему, ножа у шеи не было. Но запах одеколона остался. Прилип к моей коже, просачиваясь сквозь поры.

Внезапно тут оказался кто-то еще. Об этом стало понятно, когда я услышала удары, сопровождаемые стонами боли. Это происходило всего в нескольких футах от меня. Это было ужасно. Я никогда раньше не видела такой безудержной, плотской жестокости. Мужчина, который собирался изнасиловать меня, теперь лежал, истекая кровью, на тротуаре. Не знаю, жив ли он, но не могла найти в себе сил, чтобы это выяснить.