Ложь грешников

Конечно, я могла бы вообще ничего не говорить, оставив Джея справляться самому. Он, конечно, не нуждался в какой-либо помощи или спасении от меня, так как мне не нужно платить ему тем же. Я не знаю, почему просто не оставила его в покое.

Я хотела, чтобы он понравился моему отцу. Хотя какая разница, понравится ему Джей или нет. Мнение отца никак не повлияет на конечный результат.

Джей молчал. Его молчание все еще нервировало меня, даже после того количества времени, которое я с ним провела. Наверное, в этом и был смысл. Джею нравилось нервировать людей. Особенно меня.

— Помимо этого, — продолжала я, не в силах сдержаться. — Совершенно очевидно, что он не в курсе нашего соглашения. Он будет задавать тебе вопросы. Много вопросов. О твоем прошлом. О твоей работе.

Вопросы, которые ты мне запретил задавать, хотела я сказать. Вопросы, на которые я не уверена, хочу ли знать ответы.

Я могу узнать Джея в то же время, что и мой отец. Это грустно и жалко. Но волнующе. Наконец-то я узнаю об этом человеке то, что он так старательно скрывал от меня.

— Несмотря на то, что я не делал этого раньше, я хорошо осведомлен о встречах с родителями девушки, — сказал Джей, на мгновение повернувшись ко мне лицом. — Или ты думаешь, что я не справлюсь с этим?

Я уставилась на него. Его лицо ничего не выражало. Но я подозревала, что в его голосе был намек на веселье. Он дразнил меня. По крайней мере, мне действительно казалось, что именно это он и делал.

— Конечно, справишься, — ответила я, слегка усмехнувшись. — Я просто хотела сказать, во что ты ввязываешься. В конце концов, знания — сила, не так ли? — ласково спросила я.

Он продолжал оглядываться, наблюдая за мной в своей манере. Мое тело отреагировало на это, зная, что он не будет прикасаться ко мне, не будет удовлетворять меня все эти выходные. А я уже сходила с ума от желания.

— Ты точно будешь наказана за это, — пробормотал он, двигая рукой, чтобы коснуться моего бедра. Он сжал кожу, а затем убрал руку.

Я втянула воздух, несмотря на то, что это не было агрессивным прикосновением. Это был интимный жест. Джей не романтик. Секс между нами не ванильный. Не нежный. Или любовный. Только огонь. Страсть. Насилие. Даже его объятия после всего. Мне нравилась безопасность в его жестоких объятиях.

Но сейчас было нечто совершенно иное. Его рука не поднялась выше, чтобы как-то соблазнить. Не думаю, что это было сделано для того, чтобы напомнить о наказании. Он просто держал руку у меня на бедре всю дорогу.

Наш город был просто коллекцией ресторанов быстрого питания, «Walmart» и мешанин домов и трейлеров. Это не был милый, живописный маленький городок с главной улицей и магазинчиков с цветами. У нас не было фестивалей или парадов. Город был построен вокруг заводов и представлял собой мешанину людей, ищущих спасения, стремящихся быстро заработать деньги, или у которых не было никаких мечтаний за пределами города.

Я его не стеснялась. Здесь я выросла и стала собой. Я заходила в «Walmart» в винтажной шубе, которую купила на eBay, и все странно смотрели на меня. У меня все еще была сплоченная группа друзей отсюда. Те, кому я время от времени писала по электронной почте и лайкала их фотографии в социальных сетях.

Хотя мне не было стыдно за то, откуда я родом, я задалась вопросом, что Джей думает об этом. У него много денег. По крайней мере, сейчас. Но он не произвел на меня впечатления человека, выросшего с серебряной ложкой во рту. Только не со шрамами, покрывавшими его тело, и не с травмой глубоко за глазами.

Он не произнес ни слова, пока мы ехали по городу. Я тоже не знала, что сказать. Я смотрела в окно, на все то, что не изменилось.

Несмотря на ситуацию, мое тело расслабилось, когда машина двинулась по нашей подъездной дорожке. Трава была ярко-зеленой, тщательно ухоженной — папа регулярно косил и поливал ее. Наша подъездная дорожка была достаточно длинной. Папа позаботился о том, чтобы сад был безупречен, соперничая с более крупными и дорогими участками наших соседей.

Папа за один уик-энд превратил прямую подъездную дорожку в круговую. В середине круга была красивая композиция из разноцветных гортензий.

Камни, ведущие к дому, были теми самыми, которые мы собрали в карьере, где он «знал одного парня». Почти всё, что он получил, было потому, что «он знал одного парня». Моего отца очень любили и уважали в обществе. Ему звонили практически по любому поводу, и он уходил посреди ужина, если кто-то звонил, нуждаясь в помощи с садом, лопнувшей трубой или потому, что жена бармена пришла на работу с побитым глазом.

Нежные руки моего отца посадили розовый сад у белого кирпича маленького одноэтажного дома, но эти же руки преподавали уроки мужчинам, которые били своих жен.

На входной двери висел венок. И снова творение моего отца. Конечно, это я просилась украшать дом каждый сезон, а он продолжал делать это после моего переезда. Не знаю, было ли это потому, что ему самому нравилось, или он сделал это, потому что скучал по мне, в моем сердце все равно потеплело.