Ложь грешников

Дверь открылась, когда мы подъехали. Папа, наверное, наблюдал за подъездной дорожкой, рассчитывая время прибытия рейса и выезда из аэропорта. Даже несмотря на то, что мы вылетели раньше, чем я планировала.

На этот раз, находясь в замкнутом пространстве с Джеем, все мое внимание было сосредоточено не на нем. Я смотрела на своего высокого мускулистого папу с седеющими волосами и великолепными усищами.

Я выскочила из машины еще до того, как она полностью остановилась. Даже не подозревала, как сильно скучала по нему в течение этих бурных нескольких месяцев. Я нуждалась в безопасности его объятий.

— Папа! — я поздоровалась вполголоса, быстро идя ему навстречу.

— Малышка, — прогудел он в ответ, протягивая руки.

Я нырнула в его объятия, вдыхая запах масла и «Old Spice», ароматом моего детства.

Я обнимала его дольше и крепче, чем ожидала, но поняла, что не могу отпустить его, комок застрял у меня в горле, а слезы навернулись на глаза.

Мой отец прочистил горло в той мужской манере, которая подсказала, что он тоже хочет заплакать. Я неохотно отпустила его, но он держал меня на расстоянии вытянутой руки.

— Ты становишься все красивее и красивее каждый раз, — сказал он хриплым голосом и оглядел меня с головы до ног. — И это немалый подвиг, потому что ты самая красивая женщина на земле. — Его пушистые брови слегка нахмурились. — Но ты слишком худая.

Мой отец беспокоился о моем весе с тех пор, как я достигла половой зрелости. Отец-одиночка, воспитывающий дочь, он прочитал все книги о воспитании девочек, какие только мог, и он был более чем осведомлен о том, как девочки-подростки подвергаются риску расстройства пищевого поведения. Он постоянно пытался сказать мне, что я прекрасна такой, какая я есть, и не создавал никаких странностей с едой. Это была еще одна причина, по которой он экспериментировал со всеми видами изысканной еды: он хотел сделать время приема пищи позитивным и захватывающим событием.

Да, я была худее, чем обычно. Из-за тревоги, в которой пребывала последние несколько месяцев, я забывала регулярно питаться. А этого со мной никогда не случалось. Я любила поесть. Любила пробовать что-то новое. Но мои мысли частенько были, мягко говоря, где-то далеко. Не говоря уже обо всей дополнительной работе, которую я взяла на себя, чтобы пополнить свой новый сберегательный счет, который я планировала использовать, чтобы помочь папе.

К счастью, мне не пришлось объяснять потерю веса, потому что мой отец сосредоточился на чем-то другом.

Ком-то другом.

Я отступила в сторону, когда Джей приблизился, весь в черном на фоне ярких цветов вокруг. На нем было дорогое черное пальто, свитер с V-образным вырезом, брюки и черные туфли. Джей, как всегда, был чисто выбрит. Волосы искусно спутаны таким образом, что сводили меня с ума. Темные ресницы обрамляли его зеленые глаза.

Он выглядел как чистый грех. И я знала, что мой отец увидел это. Почувствовал. Но, тем не менее, он протянул руку.

— А ты красивый засранец, а? — сказал мой отец в качестве приветствия.

На лице Джея была маленькая вспышка. Пауза. Мой отец удивил его. Опять же, разрушая все ожидания.

Рукопожатие было долгим, вероятно, очень крепким в том смысле, когда мужчины бросали друг другу вызов. Сильный зрительный контакт, конечно, молчаливое предупреждение моего отца о том, что он убьет Джея голыми руками, если тот причинит мне боль.

— Приятно познакомиться, сэр, — ответил Джей, удивив меня своим почтением.

— Можешь называть меня Ричард, — сказал ему мой отец. — Испортишь отношения с моей дочерью, если будешь называть меня сэр.

Я проглотила истерический смешок, который поднялся во мне при этом заявлении.

Глаза Джея метнулись ко мне, лицо ничего не выражало.

— Понял.

— Входите, входите, — поторопил папа, направляясь к двери. — Потом сумки разберем.

Мое тело слегка расслабилось, когда мы переступили порог и вошли в дом моего детства. Мы пошли прямо в гостиную, телевизор стоял на паузе на футбольном матче. Папа постелил новые пледы и подушки, которые я покупала для него на протяжении многих лет.

Стены были увешаны моими фотографиями в рамках. Даже с брекетами и прыщами. Он даже повесил мою самую первую опубликованную статью по стилю в каком-то каталоге, который едва заплатил мне и обанкротился.

— Обед! — воскликнул папа, хлопая в ладоши. — Вы, должно быть, умираете с голоду. В самолетах продают один картон.

Я натянуто улыбнулась, искренне надеясь, что мой отец не задаст больше никаких вопросов о полете, которые заставили бы меня либо солгать ему, либо признаться, что мы летели на частном самолете. Ему бы это не понравилось. Конечно, взгляд Джея говорил о том, что у него много денег, и я была уверена, что внедорожник, на котором мы ехали, был очень дорогим.

— Я приготовил салат из глазированной утки, — объявил мой отец. Его глаза обратились к Джею, который рассматривал мою школьную фотографию. — Надеюсь, ты не какой-нибудь вегетарианец или, что еще хуже, гребаный веган.

Джей повернулся и сосредоточился на моем отце.

— Нет, я мясоед.

Мой отец кивнул.

— Хорошо.

И этого было достаточно для моего отца.

На сегодня.