Ложь и правда о советской экономике

Кто, когда и почему торпедировал решение о проведении этого Пленума, а значит и осуществление радикальных перемен в советском обществе, требует специального изучения. Например, тот же Г. А. Арбатов связывал отказ от его проведения с началом знаменитого «энергетического кризиса» в октябре 1973 года, в результате чего мировые «цены на нефть выросли в разы, появились нефтедоллары и вопрос о научно-техническом прогрессе стал терять былую остроту». Конечно, этот кризис оказал нашей экономике медвежью услугу, однако, как справедливо говорили многие историки и экономисты, было бы грубой ошибкой объяснять «торпедирование Пленума только его влиянием». А тогдашний секретарь ЦК В. И. Долгих полагал, что, помимо «энергетического кризиса», существовали еще две важные причины, которые парализовали деятельность в этом направлении: объективная, связанная с традиционной ведомственной борьбой, которая так и не позволила мобилизовать ресурсы для реализации КП НТП, и чисто субъективная, связанная с болезнью Л. И. Брежнева. Наконец, Н. П. Федоренко и А. В. Островский связали отказ от проведения Пленума с тем, что КП НТП «утонула в рутине Госплана», который по вине Н. К. Байбакова превратился в главный «бастион консерватизма»[1217].

Как вспоминал академик Н. П. Федоренко, «в ноябре 1973 года уточненный вариант КП НТП и краткий доклад к нему были направлены правительству», а уже «в начале 1974 года Госплан СССР принял специальное Постановление о том, чтобы учесть данные КП НТП при составлении плановых документов на предстоящую десятую пятилетку». Однако «эта работа, едва начавшись, постепенно захирела», и вместо того, чтобы положить КП НТП в основу плана развития народного хозяйства страны на 1976–1980 годы, Госплан СССР лишь ограничился использованием только ряда его «рекомендаций». Тем не менее работа над КП НТП впоследствии была продолжена, однако создание ее новых «модификаций» превратилось «в постепенно угасающее занятие, к которому заметно снизился интерес» как со стороны руководства страны, так и со стороны самих ученых.

Кстати, как установил Н. А. Митрохин, в личном фонде М. А. Суслова в РГАНИ отложился комплекс документов, в частности самого М. А. Суслова, а также А. П. Кириленко и И. В. Капитонова, посвященных намечаемой реформе отраслевых отделов ЦК, которая должна была пройти летом 1972 года[1218]. Судя по этим бумагам, предполагалось сократить число отраслевых отделов, курировавших разные отрасли тяжелой и легкой промышленности за счет их укрупнения, но главное — преобразовать их в отраслевые отделы партийных органов и кадров с тем, чтобы, как выразился И. В. Капитонов, более четко обозначить, что отныне они не занимаются «подменой и опекой органов хозяйственного управления», «не погружаются в оперативные вопросы», а лишь исследуют крупные комплексные вопросы перспектив развития своих отраслей, руководят кадровой политикой и партийными органами в отраслях, а также следят за исполнением решений Политбюро и партийных съездов. В этом же контексте предлагалось для комплексного руководства экономикой создать крупный «сводный» Экономический отдел в ЦК и Экономическую комиссию ЦК, в которую вошли бы главы всех экономических ведомств и крупнейшие ученые-экономисты. Как указал Н. А. Митрохин, состав рабочей группы по разработке данной реформы дает возможность предположить, что она была инициирована самим Л. И. Брежневым, тем более что в этих бумагах есть несколько страниц с записью предложений и аргументов самого генсека. Судя по всему, проект данной реформы «достиг стадии подготовки бланка решений Политбюро, однако по неизвестным причинам не пошел в дело». Сам Н. А. Митрохин предположил, что это было связано с резким ухудшением здоровья Л. И. Брежнева, но в тот период он был еще вполне здоров, и первые проблемы со здоровьем у генсека возникли только в конце 1974 года, после Владивостокской встречи с Дж. Фордом. При этом любопытно, что о столь масштабной реформе не вспомнил ни один мемуарист, в том числе из числа тех, кто входил в ближайшее окружение всех упомянутых секретарей ЦК[1219].