Ложь и правда русской истории. От варягов до империи

А что же было с заговорщиками и доносчиками, с суздальско-нижегородскими князьями? Ни-че-го. Ни Тохтамыш, ни Донской никаких карательных мер против них не предприняли. Ведь Дмитрий Нижегородский открыто против Тохтамыша не выступал, а, наоборот, его сыновья, суздальские князья, были рядом с ханом под стенами Москвы. И помогли усмирить бунтовщиков. Очень помогли! Ведь они убедили их открыть ворота. В лоб-то штурмовать Москву было нелегко, особенно при наличии пушек у осажденных. А что до облыжного навета на Донского, то, извиняйте, ошибочка вышла, мы с сыновьями запутались в сложностях политики, но не из злого умысла, а единственно из неуемного желания служить вашему царскому ханскому величеству…

Однако Тохтамыш на всякий случай забрал одного из суздальцев, Василия, с собой в Орду. Заложником. В таком виде, запутавшиеся в своих же кознях, напуганные, суздальско-нижегородские князья, наверно, были удобны Тохтамышу. А может, еще и Донской за них слово замолвил.

Потому что Дмитрий Нижегородский был тестем Донского.

Когда Евдокия, жена князя Дмитрия Донского, осталась в Москве во власти мятежников, они ее не тронули, выпустили из Москвы, позволили уехать к мужу в Кострому. Да, подвергли поношению неслыханному, ограбили, оскорбили – как свидетельствуют Тверская и Никоновская летописи. (Кстати, в «Повести о нашествии Тохтамыша» сюжета с Евдокией вообще нет, яко небывше. То ли автор постеснялся, то ли сократили, «отредактировали» потом переписчики.) Это была, скорее всего, перепившаяся награбленным медом толпа. Но толпу, видно, живо приструнили главари. Им, главарям московского бунта, конечно, было бы выгодно оставить великую княгиню заложницей. Но они не могли этого сделать, потому что Евдокия хоть и жена Донского, но – дочка Дмитрия Нижегородского, тайного союзника мятежников в заговоре против Донского. Вот как закручена история в деталях. В общем, когда все закончилось, Дмитрий Донской тестя не тронул.

Против Ягайло тоже похода не предпринимали. Удобный момент был упущен. Ягайло уже расправился с узурпатором Кейстутом, укрепился, и война с могучей Литвой не принесла бы быстрой победы. Если бы вообще принесла.

Москва сгорела. И в ней – церковь, доверху набитая книгами. Если все это вместе – пожар и церковь с книгами – не домыслы или не ошибка какого-нибудь позднейшего переписчика, когда в одном сюжете совмещаются несколько событий, произошедших в разные года. Потому что, во-первых, странно, что при штурме город не загорелся от тех же зажигательных стрел, если они применялись, а загорелся после штурма, после сдачи. Во-вторых, Тохтамышу не имело смысла жечь уже сдавшийся город. Ведь старался он ради Дмитрия, зачем ему жечь город «младшего брата». В-третьих, так ли уж он сгорел, если Дмитрий уже через несколько дней выступил из него в поход на Олега Рязанского. В-четвертых, в такой «замятне» деревянный город мог полыхнуть от опрокинутого горшка с углями. В-пятых, общая скорбь автора «Повести…» о поругании церквей занимает в повести несоразмерно много места и очень схожа по гладкости стиля с такими же летописными описаниями, которые признаны позднейшими вставками. В-шестых, почему и как в открытой деревянной церкви оказалось такое количество книг – ведь они обычно хранились в каменных подвалах монастырей.

А если все так и было на самом деле, то представляете, ЧТО там сгорело?! Подумать страшно, и безысходная тоска берет при мысли, чего мы лишились, чего мы не знаем и никогда не узнаем. И кто виноват? У нас на все один ответ: время было такое.

Сильно пострадал Переяславль-Залесский. Он-то при чем? При том, что Переяславль-Залесский – вотчина князя Остея. «Литовский князь Остей» уже три года как русский князь. Его отец – Дмитрий Ольгердович, православный, – бежал на Русь от своего брата-католика Ягайло, получил в удел Переяславль-Залесский, вместе с московским князем стоял плечом к плечу на Куликовом поле против Мамая. А вот сын – оказался вовлеченным в заговор против Донского.

Сильнее всех пострадало Рязанское княжество. Но о нем и о князе Олеге Ивановиче Рязанском – отдельный разговор.

Глава 10 Клеймо предателя

Судьба Олега Рязанского

Чаще всего князя Олега Рязанского называют предателем. Но это далековато от… От чего «далековато»? От «правды», «истины»? Но получится, будто я тут вещаю правду-истину в последней инстанции. Скажу лучше так: далековато от исчерпывающего представления о той действительности

Почти все, что знает массовый читатель об Олеге Рязанском, – его союз с Мамаем и совместный поход на Москву с Мамаем и Ягайло. Поход, который закончился разгромом Мамая на Куликовом поле. О подоплеке и значении тех событий я подробно рассказал в главе «Тайна Куликова поля».