Ложь, которую мы крадем

— Продолжай. В конце концов, ты должен стать мужчиной. — Он кивает ничего не подозревающему животному.

Я никогда этого не понимал. Необходимость кого-то убить, чтобы доказать свою мужественность. Это всегда казалось уловкой, чтобы превратить людей в серийных убийц. Но так как я считал честью то, что он выбрал меня, чтобы пойти с ним сегодня, я поднял тяжелое оружие.

Подражая каждому западному фильму, который я когда-либо смотрел, я выставил ствол пистолета, положил мизинец на спусковой крючок и сделал несколько глубоких вдохов. Все было тяжелым, мне было неудобно его держать.

Мне еще предстояло врасти в свое тело, все мои конечности и кости. Я даже не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы удержать его. Я сказал себе, что это ничем не отличается от игрушечных пистолетов, с которыми играл Сайлас, которые стреляли пластиковыми пулями с резиновыми наконечниками.

Я не хотел этого, но когда я нажал на курок и выстрел дробовика сотряс мое тело, я закрыл глаза. Я крепко сжала их, поморщившись от немедленной боли. Мне казалось, что плечо оторвало начисто, и секунд десять я думал, что случайно выстрелил в себя.

Но даже сквозь боль мои барабанные перепонки агрессивно звенели.

Я думал, как львы или тигры, пума будет рычать в защиту. Что у него будет глубокий, глухой голос, который заставит землю вибрировать от бравады. Вместо этого раздался жалкий визг.

Это звучало как детский плач, вопящий снова и снова.

Открыв глаза, я увидел животное, упавшее на поляну, мотающее головой и стиснувшее зубы, когда оно кричало, как мне казалось, от мучительной боли.

Мой дедушка, человек, который в тот день преподал мне очень важный урок. Единственный, кого я когда-либо помнил. Он потащил меня за ноющую руку к плачущему животному.

Быстро вынул из сапога нож и показал мне длинное, толстое лезвие,

— Иногда легко избавиться от страданий, Алистер. Как эта пума, — говорит он, — очевидно, что ей больно, поэтому мы собираемся ей помочь. — Он быстро вонзает кинжал прямо под ее грудную клетку, пронзая сердце, я думаю.

Звук замирает в моих ушах, глаза животного закрываются, и вот так его жизнь заканчивается.

— В других случаях не так просто сказать, когда что-то нужно отложить. Можно не увидеть это сразу, но это всегда в глазах. Вот где ты видешь, если человек уже мертв, даже если он полностью здоров. Сердце у них бьется, а глаза уже похолодели.

Я много думал о том, что он сказал на протяжении многих лет. Особенно, когда я посмотрел в зеркало.