Ложь, которую мы крадем

Щелчок его оксфордов отскакивает от деревянного пола. Вес его зловещих намерений вибрирует от стен этого офиса. Я прислоняюсь спиной к стене, отдыхая там, и смотрю, как Тэтчер участвует в одном из своих любимых занятий.

Заставлять людей истекать кровью.

Он снимает свой пиджак, бросая его на стол, и не торопясь закатывает рукава до локтей. Все это часть ментальной игры, в которую он играет.

Мы были хорошим контрастом, он и я. Он был холоден и расчетлив. Я был инстинктивной и горячей жестокости.

Идеальная пара социопатов.

Говард яростно качает головой: — Какое тебе дело?! Давайте, мальчики, подумайте об этом. Если кто-то узнает, что вы напали на меня, ваше будущее будет разрушено! — Он отчаянно возражает: — Она просто богатая девчонка. Просто какая-то глупая девчонка, у которой передозировка, наверное, все время на вечеринках, вы знаете таких!

Воздух становится холодным, не слышно ни звука, кроме его затрудненного дыхания. Из-за него, как безмолвная вода, из тени движется Сайлас. Его черный капюшон скрывает его лицо, когда он хватается за волосы Ховарда, резко скручивая их в своей хватке.

Одним плавным движением он откидывает голову назад, доктор протестующе стонет.

— Ее звали Розмари. И она была не просто девчонкой. — Голос у него грубый, не быстрый и резкий, как у Тэтчер, и не саркастический, как у Рука. Он грубый, грубый, потрепанный и побитый. Он полон страданий и мести.

— Она была моей. А теперь ты увидишь, что происходит, когда кто-то трахается с вещами, которые принадлежат мне. — Он рычит ему в ухо.

Тэтчер хватается за круглый табурет возле стола в морге, садится на него и катится перед связанным мужчиной. Подобно тому, как поступил бы врач при осмотре пациента. Сайлас снова отступает, скрестив руки, прислонившись к стене, продолжая наблюдать.

— Вы скромно зарабатываете, не так ли, доктор Дисил? Шестьдесят штук в год? Предположительно больше здесь, в Пондероз Спрингс. Это приятная жизнь для ваших двух сыновей, не так ли? Сколько им лет? Пять и десять? — спокойно спрашивает он, вежливо ожидая ответа.

При этом он достает свернутую черную кожаную сумку. Расслабленными руками он расстегивает пряжки сбоку, переворачивает их и медленно начинает раскручивать их на столе. Металл предметов внутри ловит лунный свет, мерцая в темноте, как смертоносные звезды.

— Ты извратился, маленькое дерьмо… — шипит Говард, пытаясь встряхнуться со стула.

Длинные ледяные пальцы Тэтчера пробегают по его коллекции туда-сюда: — Я спрашиваю, потому что ваши руки жизненно важны для вашей работы. Я лучше всех знаю, насколько важны руки в искусстве расчленения, поэтому я присоединяюсь к вам, доктор Дисил.

Я скриплю зубами, наблюдая, как доктор разглядывает все сложные лезвия на своем столе. Его кадык качается.

— Все еще не научился переставать играть с едой перед рутиной, не так ли, Тэтч? — говорит Рук, продолжая осматривать офис.

Тэтчер лишь усмехается, продолжая задавать вопросы. Залезть в его голову — половина удовольствия для него. Он не просто хочет заставить их истекать кровью снаружи, он жаждет страха внутри.

— Мой отец подарил мне этот, — говорит он, беря один из ножей, — ты знаешь моего отца, не так ли?

Вопрос заставляет доктора дрожать,

— Да, я так и предполагал.

— Видите ли, с этим ножом я мог бы использовать этот крошечный крючок и воткнуть его в плоть на вашей спине, прежде чем сдирать с вас кожу. Я был на рынке в поисках новой пары кожаных ботинок.

— Я ничего не знаю! Это бессмысленно! — Говард продолжает, его голос дрожит при мысли о том, что Тэтч превратит его в пару ботинок.

Покончив с поддразниванием, он хватает более толстое длинное лезвие, на мгновение чувствуя его в руке, прежде чем схватить доктора за запястье, чтобы удержать его. Точно и почти грациозно Тэтч разрезает первую костяшку мизинца. Кусок придатка беспомощно падает на землю.

Белая кость быстро покрывается фонтаном крови, брызнувшей из того, что осталось от его мизинца. Нечеловеческий крик вырывается из него, когда он смотрит на свою руку, ужасаясь тому, на что мы готовы пойти.

— Вы думаете, что он сделал больно? Несколько ударов в живот и разбитая губа? Я покажу вам боль, доктор Дисил. Сильную боль. — Он кипит: — Пока последние слова, которые вы выкаркаете из своего мерзкого рта, будут: пожалуйста, просто убей меня. Итак, я предлагаю вам ответить на наш вопрос, прежде чем мне нечего будет резать. — На мгновение фасад самого богатого, будущего политика Пондероз Спрингс трескается. Существо, которое скрывается внутри, выходит поиграть.

— Я не говорил, я просто… — он запинается, готовый сорваться. Только для нас это недостаточно быстро.

Звук того, как кто-то режет морковь, снова заполняет комнату, еще одна костяшка отрубается, остается лишь щепка пальца. Белая рубашка Тэтча от Версаче залита кровью.

Еще один крик наполняет комнату, и я благодарен, что мы смогли попасть сюда в нерабочее время.

Ховард пытается отдышаться, а Тэтчер снова выстраивается.

— Подождите, подождите, остановитесь, пожалуйста! Я вам скажу! Я скажу тебе, только остановись!