Ложь, которую мы крадем

— Тэтчер, — кашляю я, — это Лира, Лира, это Тэтчер. — Я саркастически представляю их двоих, но, судя по всему, она прекрасно понимает, кто он такой.

— Да, я знаю, кто он. Я имею в виду, — она прочищает горло, глядя на меня, — я знаю, кто вы все такие.

То, как она наблюдает за ним, как будто смотрит ему прямо в душу сквозь дыры в маске. Это не страх, это… любопытство мелькает в ее взгляде. Несмотря на то, что она хочет отдалиться от него, она все еще находит его интересным.

Это было больше, чем у большинства девушек хватило бы яиц. На первом курсе старшей школы девушка выбежала из мужской раздевалки голой после того, как Тэтчер наставил на нее нож, когда она собиралась наброситься на него.

— Приятно познакомиться, — упрекает он с ухмылкой на губах, протягивая ей руку.

— Теперь ты представляешься? Я не знала, что знакомство произошло после того, как я покрасил чью-то машину из баллончика и погнался за ней по лесу.

Я встречаю знакомый голос, глядя на Брайар, чьи каблуки стучат по дорожке, когда она направляется к нам. Ее глаза горят, зубы оскалены, словно она готова разорвать Тэтчера на части за то, что она посмотрела в сторону Лиры.

Несмотря на то, что она полна агрессии и выглядит так, будто готова вступить в войну против моего друга, я поражаюсь, насколько грациозно она выглядит.

У меня текут слюнки, пока я следую за вырезом ее платья, которое останавливается прямо над ее пупком.

Я засунул руки в карманы, чтобы они не скользнули по ее коже. Кожа, которая выглядела такой нежной, как лепестки цветка летом. У меня была пена изо рта от ее вкуса.

Только один раз.

Однажды я мучительно медленно лизнул долину ее грудей, где обнаженная кожа. Пурпурная ткань нежно обвивает ее шею именно там, где мои руки лежали, когда я заставлял ее потеть подо мной. Ее сиськи были едва прикрыты полосками материи, прохладный ветер или, может быть, мой взгляд потрогал ее соски, сделав их твердыми для меня.

Вместо бального платья она выбрала что-то простое. Шелковая ткань, которая облегала ее тело, повторяя изгибы ее фигуры на всем протяжении ее тела. Фиолетовый, скорее сиреневый оттенок, заставлял мерцать зелень в ее калейдоскопических глазах.

Кровь приливает к моему члену, мои боксеры внезапно становятся чрезвычайно тугими вокруг моего паха, и не из-за ее торчащих сосков или красивых глаз.

Нет, это то, как ее маленькая рука поднимается к уху, заправляя за него несколько прядей волос. Моя татуировка отражалась на свету, и хотя она была маленькой, декоративный шрифт, который я выбрал, слишком хорошо подходил к ее платью.

Как изящно мои инициалы смотрелись на ее теле. Как чертовски хорошо они смотрелись на ее пальце. Это только заставило меня напрячься, когда я подумал о том, чтобы покрыть ее тело своим именем, поставить свои инициалы на всю ее кожу.

Я хотел понюхать ее. Посмотреть, не нанесла ли она те духи, которые, как она не знала, мне нравятся. С экзотическими цветами и чем-то сладким. Подойдя ближе, пока я не оказался прямо перед ней.

Каблуки сделали ее немного выше, ее голова прямо у меня под носом. Я положил руку на угол ее шеи, мой палец лег на ее ключицу и нижнюю часть горла. Мои пальцы трепетали против ее пульса, сжимая ровно настолько, чтобы позволить ей почувствовать меня.

Маска вокруг ее глаз почти не скрывает того, как ее щеки вспыхивают от ощущения моего прикосновения. Макияж на ее лице только подчеркивал то, что уже было на ней изначально.

Многие девушки были горячими. Быть горячей было легко.

Немногие девушки могли бы носить мое имя так, как она.

— Мне нравятся твои волосы в таком виде. — говорю я, глядя на нее, чувствуя, как ее сердце колотится под моим прикосновением.

Все медовые пряди уложены на правую сторону ее головы, ниспадая глубокими волнами на плечо, а блестящая заколка удерживает их возле левого уха. Мне понравилось, как она обнажила передо мной ее шею. Тонкую и кремовую.

Она улыбается: — Тогда я позабочусь о том, чтобы никогда больше не носить её в таком виде. Я думаю, если ты останешься в этой маске, я смогу пережить эту ночь без рвоты.

Я ухмыляюсь, проводя языком по нижней части зубов. — Чувствуешь себя дерзкой сегодня?

С небольшим усилием она убирает мою руку со своей груди, отшвыривая меня: — Просто устала от твоей ерунды и готова покончить с этим.

Жаль, что даже когда она покончит с этой услугой, я все равно не закончил с ней.

Я протягиваю локоть, жестом предлагая ей взять его: — Тогда давай покончим с этим. — холодно говорю я.

Вместе мы заходим во вход бала. Как я и подозревал, огни хрустальных канделябров мерцают мягким светом. Свечи освещают окна по три, и все выглядит так, будто куплено на ярмарке эпохи Возрождения 16 ^века. Студенты и учителя в одинаковых масках, танцуют, болтают, обычные социальные сигналы, которые случаются на подобных мероприятиях.