Ложь, которую мы произносим

Теперь, когда Фредди начал ходить, я чувствовала, что должна постоянно следить за ним. Он так быстро рос. Только взгляните, поднялся, держась за мебель. А еще заговорил. Его первым словом было «мама».

– Скоро он скажет «папа», – сказала я Тому, но видела, что ему обидно. Мне тоже было бы, честно говоря.

Я жила и дышала Фредди. Он был для меня всем. Я не могла представить себе жизни без него. Иногда меня охватывал страх, что может случиться что-то ужасное.

– У всех матерей есть эти страхи, – сказала Оливия, когда я поделилась с ней. – Это естественно.

Но время от времени мой страх становился настолько сильным, что я боялась выходить из дома.

– Все будет хорошо, – заверил меня Том. – Я провел кое-какие исследования на эту тему. Для молодых матерей беспокойство – это нормально. Я позабочусь о тебе, Сара, так что не о чем тревожиться.

Он обнял меня. Я прижалась к нему, но все еще не могла избавиться от этого «а если что-нибудь случится?», трепетавшего в груди.

Я начала избегать детских групп, потому что там, вероятно, полно микробов. Дома безопаснее. Мы могли играть. Рисовать руками. Танцевать! У нашего прекрасного сына был такой музыкальный слух! Это ему досталось от моей матери? Я вспомнила, как мы с ней однажды танцевали.

Как-то ночью я проснулась и услышала по радионяне сдавленные крики Фредди.

– Нужно отвезти его в больницу, – сказала я Тому.

– Ты уверена? – сонно спросил он. – Думаю, у него просто хрипы после той простуды.

– Нет! Мы должны ехать. – Я была в ужасе от того, что пропустила нечто важное, как моя тетя не заметила мой лопнувший аппендикс. Называйте это материнской интуицией, но я знала, что что-то не так.

И оказалась права. Как только мы добрались, Фредди срочно отправили в отделение интенсивной терапии. У него случился приступ астмы.

– Все будет хорошо, – сказал Том, пока мы сидели рядом с нашим сыном в полумраке больничной палаты, наблюдая, как линия на мониторе подпрыгивает и опускается с этим отвратительным писком. Фредди выглядел таким беспомощным в маске для искусственной вентиляции легких. От слез все плыло у меня перед глазами.

– Что ты можешь знать? – вскинулась я. – Ты не врач. Ты не был соединен с нашим сыном пуповиной. Ты чуть не…

Я заставила себя остановиться. Но мы оба знали, что я собиралась сказать. «Ты чуть не бросил нас после его рождения». И все же мне следовало избавиться от таких мыслей. В целом Том стал очень заботливым после того, как мы с Фредди вернулись от Оливии. Он изменился. Я изменилась. Все должно было быть хорошо. Лишь бы только наш сын поправился.

И он смог! На следующий день Фредди стало лучше, он сел и улыбнулся нам. Как у детей это получается – только что они были страшно больны, а через минуту все в порядке?

– У кого-то в семье есть астма? – спросил доктор.

– Не с моей стороны, – ответил Том, который взял отгул, но постоянно выходил на улицу сделать звонок по работе.

– Не уверена насчет своих родственников, – медленно произнесла я.

Не похоже, что мне выпало расти в семье, где хоть раз посещали терапевта. Но я смутно помнила, как одна из женщин в коммуне приносила моей матери припарку из сушеных трав от болей в груди. Теперь это уже не выяснишь. Мои тетя с дядей не выходили на связь со времен суда. Когда я написала им о своем замужестве и рождении Фредди, письмо пришло обратно с пометкой: «Вернуть отправителю». Видимо, они не хотели иметь со мной ничего общего.

Оливия была великолепна. Она связала меня со специалистом и сидела со спящим Фредди, чтобы и я могла немного подремать.

– Никаких проблем, – сказала подруга. – Это мой единственный оставшийся шанс потискать малыша. Хьюго по-прежнему непреклонен в том, чтобы не заводить третьего.

У Тома такая идея тоже восторга не вызывала.

– Нам потребовалось столько времени, чтобы зачать Фредди, – неужели мы хотим снова через все это проходить? – сказал он.

Но я надеялась, что он одумается. Та ужасная ночь в больнице, когда он прочитал мою карту, теперь казалась далеким воспоминанием. Теперь нам предстояло заботиться о Фредди, а Том был хорошим отцом. Он играл с сыном в игры с числами. У нас было несколько замечательных совместных поездок на городскую ферму, где Фредди с удовольствием кормил коз и овец. В выходные, когда Тому не требовалось идти на работу, мы проводили утро, уютно устроившись в постели. Мы стали настоящей семьей. Я всегда хотела лишь этого.

Если бы только все могло продлиться подольше.

Глава 21. Том

Я никогда не был склонен к самокопанию. В этом нет особого смысла. Ты тот, кто ты есть.

Беда в том, что кем являются другие, ты так по-настоящему и не узнаешь. Я, разумеется, не знал, кто такая Сара, когда мы познакомились, но и она не знала всего обо мне.

Фредди стал нашим чистым листом. Нас как родителей ждал успех. Я это знал. И хотя, подобно многим молодым парам (согласно моим руководствам), мы испытывали стресс после рождения ребенка, я сблизился с женщиной, которая подарила мне сына.