Ложь креационизма

«А открытие в 1950 году молекулы ДНК, хранящей генетическую информацию, подвергли теорию большому кризису. Потому что строение живых организмов оказалось намного сложнее, чем полагал Дарвин, и несостоятельность механизма эволюции вышла наружу».

«Было известно, что мутации, т. е. изменения или повреждения в генах живых организмов, происходящие в результате внешних воздействий, всегда приводят к негативным результатам».

Генетика избавила дарвинистов от «кошмара Дженкина», то есть, от теории, гласящей, что при скрещивании мутанта и нормальной особи признак будет ослабляться вдвое (подобно тому, как краска, разводимая водой, бледнеет). Дарвин считал это мнение существенным, но данные генетики опровергли такой «механизм наследования». А сложное строение живых организмов вовсе не опровергает того факта, что они произошли от более простых форм.

Жёлтая канарейка, голубой, белый или жёлтый волнистый попугайчик, пёстрая морская свинка — типичные мутанты. Но они не менее жизнеспособны, нежели их дикие предки. Такая мутация нейтральна с точки зрения физиологии. Например, канарейка с Канарских островов, где нет хищных млекопитающих, ничего не потеряет в возможностях выживания, приобретя жёлтую («канареечную») окраску вместо зеленовато-коричневой «дикой» расцветки.

Стр. 17:

«Среди останков, найденных в ходе длительных археологических исследований, не было „переходных форм“, которые бы доказали утверждение неодарвинизма о поэтапной эволюции живого от примитивного к совершенному. Проведённые сравнительно-анатомические работы также показали, что считающиеся эволюционировавшими живые организмы имеют различные анатомические особенности и ни в коем случае не могли произойти от одного предка или быть его продолжением».

Подробно этот вопрос будет рассматриваться ниже. Но я назову Ambulacetus — переходную форму между наземными копытными хищниками Mesonychia и водными китообразными.

Стр. 18:

«По этой же теории [теории гроссмутации], некоторые земноводные, после перенесённых ими мгновенных и всеохватывающих изменений, могли превратиться в огромного кита».

Палеонтологических подтверждений этого «скачка» нет. Это домыслы невежественных людей.

«…никакая мутация не может улучшить генетическую информацию или добавить к ней новую».

А разве аллельные гены — не продукт мутации? Кроме того, негативная генетическая информация, привносимая в генофонд мутациями, — это тоже информация, причём новая. Но в изменяющихся условиях (например, пищи) мутация, бывшая вредной, становится нейтральной, либо даже полезной. Например, при переселении птиц в иные места обитания, лишённые хищников (на остров), изменение окраски либо недоразвитие крыльев и увеличение массы тела становятся нейтральными или способствующими выживанию признаками. Вспомните ныне вымерших дронтов (Raphus). Учёные полагают, что это сильно переродившаяся, сохранившая в облике множество птенцовых черт группа голубей. А утолщение и укорочение клюва насекомоядной птицы, невыгодное при питании мягкими насекомыми, при освоении нового источника пищи — твёрдых насекомых или семян — становится полезным. Мутации могут быть вредны в неизменных условиях. При изменении внешних условий мутация может стать адекватной и способствующей выживанию. Уродства, которые приводятся как пример вреда мутаций, являются лишь частным случаем мутации, её крайним выражением. Хохлатая курица, жёлтый или синий волнистый попугайчик, золотистая домовая мышь, чёрный или пегий сирийский хомячок, пёстрая морская свинка — их выживаемость в отсутствии хищников ничем не отличается от таковой у их диких предков. Но они — мутанты, хотя и не уроды. Упрощённое восприятие мутации как уродства — результат распространения такого элемента массовой культуры, как мультфильмы о различных «супергероях». Но пятнистая или рыжая домашняя кошка — тоже мутант.

Стр. 20: