Ложь (ЛП)

Что-то трещит у меня над головой. Я поднимаю глаза и вижу небольшое отверстие в ветровом стекле, от которого оно раскалывается на мириады узоров паутины. Еще немного, и пуля могла бы попасть Тому в голову. Холодный воздух причудливо свистит сквозь пулевое отверстие.

— Святое дерьмо, — пискнула я. — Мы сейчас умрем.

— Мы не умрем.

Я ему не верю.

— Все будет хорошо. Постарайся успокоиться и сосредоточься на своем дыхании для меня.

— К черту мое дыхание. — Мое сердце колотится в груди. — На всякий случай, я принимаю твои извинения за то, что ты лгал мне обо всем.

Он замирает, пистолет в его руке прекращает свой сумасшедший грохот.

— Ты сейчас серьезно?

— Боже. Не знаю, — отвечаю я все еще неестественно высоким голосом. Есть большая вероятность, что я сейчас наложу в штаны. — На 49 процентов, может быть?

— Круто, — говорит он ровным голосом. — Сделай одолжение, не высовывайся.

— Мы сейчас врежемся в дерево.

— Мы не врежемся в дерево.

— Ты вообще умеешь водить машину?

— Да, — говорит он. — А теперь дай мне сосредоточиться.

Мы подпрыгиваем на неровной дороге, моя голова ударяется о приборную панель. Что очень болезненно. Как будто у меня и без того было недостаточно синяков. Я упираюсь одной рукой прямо перед собой в бардачок, а также стараюсь не думать о смерти. Хотя было бы здорово услышать мамин голос в последний раз. Сказать родителям, что я их люблю. Из-за того, что кондоминиум пережил взрыв с коробками моих вещей, все еще находящимися внутри, по крайней мере с моей историей браузера и вибраторами уже разобрались.

Незнание того, что происходит, убивает меня, поэтому я выглядываю из своего укрытия.

Том делает еще пару выстрелов.

— Поменяйся со мной оружием.

Я хватаю пустой пистолет, который он мне пихает, и протягиваю ему полностью заряженное запасное оружие. Как оказалось, как раз вовремя. Потому что впереди нас на дорогу выходит темная фигура в балаклаве и, кажется, размахивает каким-то автоматическим оружием. Что бы это ни было, оно большое и страшное.

Прежде чем он успевает превратить нас в швейцарский сыр, Том его убирает. Вернее, отправляет его в полет, потому что тело врезается в верхнюю часть лобового стекла, прежде чем продолжить движение вверх. Стук по крыше Чарджера и тело исчезает в темноте позади нас.

— Боже мой, Том.

— Ложись, Бетти.

И я это делаю. Но, очевидно, это был последний из плохих парней на нашем пути, потому что звуки выстрелов по нам подходят к концу.

Аллилуйя.

Я поворачиваю голову и вижу, как Том кладет пистолет себе на колени и перемещает обе руки на руль. Спасибо, малыш Иисус. Не хотелось бы съехать со склона холма и все такое.

Теперь, когда в нас больше не стреляют, я цепляюсь за салон машины и концентрируюсь на дыхании. Все, что я слышу — это шум крови в ушах. Мой бывший жених или кто он там такой, действительно любит сбивать людей машинами. Это вызывает беспокойство. Старый Том был мучительно спокойным и медлительным водителем и всегда вел себя как настоящий пацифист. Хотя люди, вовлеченные в этот конкретный жестокий случай, определенно заслуживали того, чтобы их сбили.

— Еще немного, и ты сможешь сесть, — говорит он, сбавляя скорость и входя в крутой поворот. — Скоро все будет чисто.

— Ладно.

— Большинство из них пробирались по другую сторону холма. Думаю, этим двоим просто повезло. — Тон его голоса был пугающе спокоен и прозаичен, теперь, когда мы вышли из игры. — На самом деле меня не очень беспокоит, если они подстрелят меня. Это кажется достаточно справедливым, понимаешь? Не то чтобы я действительно хотел, чтобы меня подстрелили, потому что это чертовски больно.

— Держу пари, что так оно и есть.

— Но меня всерьез бесит, когда в тебя стреляют. Я принимаю это на свой счет.

— Что ж…Спасибо?

— Нет проблем. — Затем он усмехается. — Значит, чтобы заставить тебя принять мои извинения, нужен опыт, близкий к смерти. Надо запомнить. Хотя это не было особенно искренним принятием.

— Это было не совсем неискренно, — протестую я. — Я стараюсь, ясно? Просто не хотела, чтобы между нами была вся эта злость. Нет, если есть шанс, что мы вот-вот сгорим в огне.

Он вздыхает.

— Знаешь, ты могла бы просто принять мои извинения на сто процентов. Это было бы здорово.

— Я подумаю об этом.

Он просто смотрит на меня.

— То, что ты сделал, было чертовски ужасно, Том. Сначала я должна убедиться, что ты понимаешь, насколько все это было хреново. И что ты искренне раскаялся в своих мудацких поступках и больше никогда не будешь мне лгать, да поможет тебе Бог.

— Ты говоришь, как сквернословящий священник.

Я не удостаиваю его заявление ответом.

— Кстати, симпатичная пижамка.

— Спасибо. Не такого я ожидала от Ворона.

Его губы слегка кривятся.

— Я сказал ему, что ты любишь единорогов.

— Я не держу никаких статуэток или чего-то еще. Как ты узнал?

— Просто вспомнил, что однажды ты выложила картинку с ними в социальных сетях. Учитывая несколько стрессовую ситуацию, в которой мы оказались, я подумал, что они могут заставить тебя улыбнуться.

— Хм.