Ложь (ЛП)

— Я прожила хорошую жизнь, отдав большую ее часть этой организации. Если мне придется принести последнюю жертву, чтобы спасти ее, и в процессе убрать этого отвратительного ублюдка, тогда я буду считать это победой. — Она тяжело вздыхает. — Кроме того, я не вижу, чтобы кто-нибудь из нас выбрался отсюда каким-либо другим способом. Мы понятия не имеем, сколько людей он привел с собой и насколько хорошо они экипированы. Что мы точно знаем, так это то, что в ближайшем будущем у нас закончатся боеприпасы, не говоря уже о людях, способных стрелять их них. По крайней мере, так у нас есть шанс.

Никто не возражает. Это больше, чем просто немного страшно.

— Мне всегда было интересно, каково это — быть на передовой, решать подобные ситуации лицом к лицу. — Ее улыбка мрачна. — Думаю, я справилась довольно хорошо, учитывая все обстоятельства.

— Да, мэм, Вы справились. — Он что-то передает ей, и она кладет это в свою правую руку. Вещь слишком мала, чтобы я могла разглядеть ее, но Хелен не выглядит довольной всем этим. Ни капельки.

У нас нет настоящего белого флага, которым можно было бы размахивать, но, по крайней мере, скоро начнутся переговоры о временном перемирии. Дверной проем на кухню был расчищен и открыт для всех и каждого. Или для Арчи и некоторых его людей. И они входят так, словно это место принадлежит им. Главный придурок одет в полосатый костюм-тройку. В перестрелке. Иисус, бл*дь, Христос. У него блестящие черные волосы и худое, бледное лицо. Если не знать кто он такой, то можно подумать, что он банкир или биржевой маклер.

Но о людях, сопровождающих его, подумать так нельзя. Большинство из них крупные, мускулистые, одеты в черное, на них тактические жилеты, а на головах у них странные очки. Ночное видение, или тепловое восприятие, или что-то в этом роде. В их руках множество автоматов и пистолетов. Как и мы, они пришли более чем подготовленными. Но пока никто ни на кого не направляет свое оружие. Все притворяются, что ведут себя хорошо.

Я сижу на заднице рядом с разрушенными кухонными шкафами, но почти все остальные стратегически рассредоточены вокруг Хелен. Она стоит в большом проходе в гостиную в задней части открытой совмещенной кухни-столовой, создавая некоторое пространство между ней и нашими посетителями. А столовая справа, в основном очищена, столы и стулья отодвинуты в сторону. Только Лиса со мной на настоящей кухне слева от дверного проема. Без сомнения, каждый готов приступить к действию в любой момент. Честное слово, вы могли бы задохнуться от напряжения, витающего в воздухе. И проклятый дым все еще витает вокруг.

— Скорпион. — Голос Тома низкий и яростный, его взгляд устремлен на одну из женщин. Никогда не видела его таким взбешенным. — Рад тебя видеть.

Я никогда не узнаю, как ему удалось узнать ее среди остальных, да еще под всем этим крутым черным снаряжением коммандос. Но она снимает очки, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Волк. — Улыбка блондинки — во все 32 зуба, взгляд — хищный. Но даже с таким маниакальным выражением лица, она хорошенькая. — Привет. Ты же знаешь, что еще не слишком поздно. Уверен, что не хочешь перейти на другую сторону? Здесь можно заработать больше денег. Не говоря уже о том, что продолжительность жизни намного превзошла бы нынешние ожидания.

— Хм. Я в порядке. — Пистолет Тома в руке, но, как и у остальных членов нашей команды, пока направлен в пол. — Спасибо.

Скорпион притворяется надутой.

— Жаль это слышать. Паук и Ястреб чувствовали то же самое, к несчастью для них. Посмотри, как это закончилось. Так грустно.

Том ничего не говорит.

Взгляд Скорпиона блуждает по остальным собравшимся, наконец останавливаясь на мне. У меня строгий приказ выглядеть безобидно и цивильно, но я отказываюсь отступать от глупого соревнования этой женщины в гляделки. Ее взгляд заметно ожесточается.

— Ах, фальшивая невеста. Я была огорчена, узнав, что ты выжила после взрыва, который разрушил твой дом. Но как интересно найти тебя здесь.

Я следую примеру Тома и ничего не говорю. Пока что. Эта женщина в некотором роде ужасна, и ей не помешал бы хороший разнос. Не говоря уже о возможной смерти и расчленении.

На челюсти Тома дергается мышца. Он всерьез хотел, чтобы меня спрятали внизу. Снова. Но уже слишком поздно прятаться. Кроме того, им все еще нужны все руки, которые они могут получить. Даже если я сейчас нахожусь среди идущих или сидящих, покрытых кровью раненых, я все равно могу достаточно уверенно держать пистолет.

Моя травма была еще одной причиной, по которой Том позволил мне остаться. Никто на самом деле не уверен, насколько сильно я ранена. Только то, что любое движение моего позвоночника или ребер ощущается как огненный ад, опускающийся на мою голову. Не то чтобы я позволяла этому проявляться перед этими людьми. Том не единственный, кто умеет скрывать свои чувства.