Ложь в твоем поцелуе

Презрительно фыркаю в ответ:

– Никогда.

Когда Кево наклоняется вперед, я догадываюсь, что его план состоит в том, чтобы вдавить мое лицо в снег. Хорошая попытка, но со мной не прокатит. Я хватаюсь за руки парня и сосредотачиваюсь на своих пальцах, ощущая его энергию. Кево требуется всего несколько секунд, чтобы понять, что я делаю. Он отпускает меня и отступает так быстро, словно схватился за горячее.

Веселье на его лице смешивается с гневом.

– Ты мухлюешь, Зимняя девушка.

Я делаю вид, что внимательно рассматриваю свои ногти, а потом адресую ему довольную улыбку.

– Всего-то использую свои возможности. Ты тоже можешь.

Он подходит ко мне, глядя на меня так пристально, что я на миг даже забываю дышать. Он, словно хищник на охоте, кружит вокруг меня, пока мои мышцы не отказываются мне служить. Какая-то часть меня хочет, чтобы он снова схватил меня, снова оказался в опасной близости ко мне. Другая часть хочет швырнуть ему в лицо горсть снега.

Примерно в тридцати сантиметрах от меня Кево останавливается. Его лицо раскраснелось, как и мое, глаза блестят так ярко, как я еще никогда не видела.

– Мир? – спрашивает он, протягивая мне руку.

Быстро прикидываю, не ловушка ли это. Но его силы не такие атакующие, как мои. Прежде чем Кево успеет что-то сообразить, я уже отберу у него энергию. Когда я протягиваю навстречу его руке свою и наши пальцы касаются друг друга, меня пронзает короткая вспышка, как от удара электрическим током. Сердце начинает биться быстрее, но я заставляю себя ответить на взгляд Кево как можно равнодушнее.

– По-моему, один-ноль в мою пользу.

Уголок его рта приподнимается.

– Готов взять реванш.

Всю оставшуюся дорогу мы болтаем о пустяках. Кево рассказывает о доме, в котором вырос, и о нескольких друзьях, тоже из числа повстанцев. Я говорю о школе, об Эмме, о двух саламандрах, которых нашла в детстве и хотела держать у себя в комнате в качестве домашних животных, пока они обе не сбежали от меня. Вспоминая о том, как Мэрта неделями носилась по всему дому в поисках моих несостоявшихся питомцев, я невольно улыбаюсь.

Когда мы приближаемся к Гетеборгу, Кево начинает игру «вопрос – ответ». Уверена, он пытается меня отвлечь. Снежная битва и непринужденное настроение в машине на какое-то время отодвинули мысли о реальности на второй план, но ужас нападения на пристани до сих пор пробирает меня до костей. И приближение к большому городу с каждым новым метром заставляет меня нервничать все сильнее.

На секунду задумавшись, Кево серьезно смотрит на меня:

– Кино или бильярд?

– Бильярд, – уверенно говорю я.

– Кофе или чай?

– Точно кофе.

– Согласен, – усмехается Кево. – Русалки или единороги?

– Единороги. – Я слегка колеблюсь. – А ты знаешь, что на самом деле русалки должны быть толстыми, лысыми и белыми?

Он в растерянности смотрит на меня:

– Что?

– Ну, – с серьезным видом начинаю я, – в воде волосы особо не нужны. Нет ни одного постоянно живущего в воде животного, у которого есть мех, ведь так? Так что если бы русалки существовали, они были бы лысыми. Темная кожа нужна для того, обеспечивать защиту от ультрафиолетовых лучей. Но поскольку ультрафиолетовые лучи плохо проникают на глубину, кожа русалок должна быть очень светлой. Если, конечно, предположить, что русалка – своего рода человек. Если же они – животные, то тогда вообще должны быть какого-нибудь яркого цвета. И у них должен быть толстый слой жира, предохраняющий от холода. Чтобы они не мерзли. Как у китов. Значит, они должны быть белыми, толстыми и лысыми.

Я поднимаю голову и встречаю взгляд Кево. Он выглядит настолько травмированным, что я не могу не рассмеяться.

– Представь себе, – говорю я, от души смеясь. – Просто представь себе это.

Кево резко встряхивает головой.

– Не могу поверить, что ты так много думала об этом.

– Бесполезное времяпрепровождение в самой его чистейшей и прекрасной форме, друг мой.

– Ну вот, Зимняя девушка, ты окончательно испортила игру.

Ухмыльнувшись, я откидываюсь на спинку сиденья и снова смотрю в окно. Бесплодный снежный пейзаж тем временем сменился цивилизацией. Дом Катарины находится на окраине Гетеборга, так что в сам город нам въезжать не нужно. И мне это очень даже по душе. С тех пор как члены моей семьи подстерегли нас в порту, одна только мысль о большой толпе людей заставляет меня слегка нервничать.

Спустя двадцать минут мы проезжаем через очень малонаселенный жилой район. Он представляет собой странное сочетание великолепных вилл в стиле ампир, классических таунхаусов и типичных шведских домиков на одну семью. Перед одним из них Кево наконец и останавливается. Пока он заглушает двигатель, я слегка отклоняюсь в сторону и осматриваю дом. Он по-настоящему красив. Обшитый темно-красными деревянными панелями, он смотрит на улицу окнами в белых рамах. На небольшой веранде, тоже из окрашенного в белый цвет дерева, стоят садовые качели с навесом.

– Это дом твоей сестры? – удивленно спрашиваю я. – А выглядит так, словно на этих качелях каждый вечер сидит какая-то бабуля и вяжет внукам носки.