Ложь в твоем поцелуе

Смеясь, Кево вылезает из машины и обходит ее вокруг, чтобы открыть мне дверь. Со стороны он кажется расслабленным и веселым, но я замечаю взгляды, которыми он внимательно осматривает местность. И я испытываю чувство благодарности за то, что Кево стремится хотя бы сохранить видимость. Возможно, таким образом он пытается меня успокоить, но, к сожалению, я слишком хорошо осведомлена об опасности. Это не только сезонные Дома и повстанцы. Есть хорошие повстанцы и плохие повстанцы: те, кто просит меня о помощи, и те, кто хочет заставить меня сделать это.

Дрожа, я выхожу из машины и рефлекторно запахиваю куртку плотнее. Здесь чертовски холодно. Ветер дует так сильно, что я едва не цепляюсь за машину, чтобы меня не сдуло. Если так будет продолжаться и дальше, то до утра нас полностью засыплет снегом.

– Ну, идем. – Кево берет меня за руку, и я автоматически переплетаю свои пальцы с его. Пока мы поднимаемся по обледенелой лестнице на крыльцо, я снова вспоминаю о нашем поцелуе в хижине. Интересно, сожалеет ли он об этом? Или, может, боится, что я снова могу высосать из него энергию. С того вечера Кево больше не пытался меня поцеловать, хотя особенно подходящего случая для этого до сих пор так и не представилось.

Я почему-то думала, что мы позвоним или постучим, но Кево просто входит в дом, словно он здесь живет. Что, возможно, даже соответствует истине, ведь у него, похоже, нет настоящего дома. Места, где лежат все его вещи, где он чистит зубы по вечерам и ложится спать, когда не занят разжиганием революции или предотвращением грядущей войны.

Внутри Кево тянет меня прямо по узкому коридору через широкий арочный проем в гостиную. Посреди у стеклянного журнального столика расположены две небольшие софы, две из четырех стен занимают книжные шкафы, повсюду стоят комнатные растения. Здесь красиво и уютно, но это не то, чего я ожидала от Катарины. Она сидит на одном из диванов и лишь на мгновение поднимает глаза, когда мы входим. Никаких приветствий, объятий или чего-то подобного. Вместо этого девушка молча указывает на телевизор, висящий на противоположной стене.

– В чем дело? – спрашиваю я, когда Кево тянет меня на свободный диван.

– Слушай, – косится на меня Катарина.

От такой очевидной радости нашего воссоединения я на миг закатываю глаза, но потом все же перевожу взгляд на телевизор. Транслируют американские новости, и я с первого взгляда понимаю, о чем идет речь.

Нью-Йорк замерзает. В прямом смысле этого слова. На фотографиях, снятых с вертолета, летящего над городом, в прямом эфире показывают здания, улицы и автомобили, полностью покрытые льдом. Озеро в Центральном парке замерзло, да и сам центр города выглядит не лучше.

В ужасе ахаю, когда на экране крупным планом показывают снимок бездомного, замерзшего ночью на улице.

– О боже мой, – шепчу я и краем глаза вижу, как Кево кивает.

– Смотрите дальше, – бормочет Катарина. Судя по ее словам и тону, я не уверена, что действительно хочу знать, что будет дальше.

Но все равно не могу оторвать глаз от экрана, когда в кадре появляется репортер, рассказывающий о текущих событиях в Германии. Землетрясения превратили крупный город в руины. Несколько сильных землетрясений подряд привели к крушению зданий, обрушению мостов и разрушению подземных туннелей. Сменяющиеся кадры показывают, как в панике бегают люди, воздух задымлен, везде туман и снег. Дороги забиты легковыми и грузовыми автомобилями, которые не могут проехать из-за гололеда; аварийные службы не могут добраться до бессчетных мест аварий, и люди спасаются от своих машин пешком. Хаос и страдания настолько очевидны, что мои глаза начинают гореть.

И так везде. Повсюду снег и холод, природа совершенно вышла из-под контроля. Токио захлестнули цунами, в Центральной Америке изверглось несколько вулканов.

Без сил падаю в объятия Кево, который рефлекторно обнимает меня и притягивает к себе. Глядя на экран и пытаясь осмыслить происходящее, никто из нас не произносит ни слова. Последние дни я жила словно под колпаком. Мой телефон пропал с момента похищения, я не смотрела телевизор и не слушала радио. Последний и единственный с того времени раз смартфон был у меня в руке, когда я быстро созвонилась с Эммой и объяснила ей ситуацию, чтобы подруга могла сообщить моей маме и та не беспокоилась обо мне. Но новости я не проверяла. Я ничего не знала о том, что происходит.

Это как в кино. В фильме, где мир рушится. Что-то вроде смеси из «Послезавтра», «2020» и «Сквозь снег». Если сейчас появятся зомби или инопланетяне, это, наверное, меня уже даже не удивит.

Спустя несколько минут еще больше шокирующих изображений трансляция повторяется. По-видимому, она работает в каком-то непрерывном цикле, в то время как внизу отображается бегущая строка с последней информацией. Она меняется в считаные секунды, объявляя о все новых и новых катастрофах. Мне становится плохо.

Катарина наклоняется вперед, хватает пульт дистанционного управления, и изображение погасает. Мне становится немного легче, потому что я не знаю, как долго могла бы смотреть на это.