Ложь во благо, или О чем все молчат

Я последовала за ней в кабинетик с распахнутым окном. На столе медленно вращался вентилятор, шуршавший бумагами.

– Будьте добры, закройте дверь. Присаживайтесь.

Я села напротив нее и разгладила на коленях платье. Все здесь было мне интересно: настенный календарь с фотографией губернаторской резиденции, фотографии детей разных возрастов, семейное фото: мужчина, женщина, двое детей. Ваза, полная цветов: лепестки уже начали буреть по краям, зато благодаря им кабинетик приобретал живость. Когда-нибудь и у меня будет такой, решила я.

– Что ж… – Она уселась поудобнее и благожелательно улыбнулась. Мне она сразу понравилась: сколько в ее улыбке тепла и доверия! Она ничуть не походила на социального работника, каким я его себе представляла. Потрясающая женщина! Ей могло быть и сорок лет, и пятьдесят, и даже больше, но если не считать сеточки морщинок по краям глаз, кожа у нее была как у героини рекламы мыла «Айвори». Глаза огромные, серые; светлые, почти белые волосы были собраны на затылке в хвостик. Больше всего меня впечатлила ее улыбка: от нее я расслабилась и развалилась в кресле. Мне сразу захотелось стать похожей на нее, уметь одной улыбкой поднимать людям настроение.

– Это будет ваша первая работа? – спросила она. Я увидела на столе перед ней тонкую папку.

– Первая профессиональная, – уточнила я, указывая на свое резюме, где был написан полученный мной в Женском колледже средний балл – 4,0. Там также перечислялись моя работа в летних детских лагерях и добровольная служба в Красном Кресте: мы с отцом и с Терезой посвящали этому по неделе каждый год. Я подготовила рекомендательные письма от преподавателей, хваливших мою высокую профессиональную этику. Это было лучшее, на что я была способна. Я надеялась, что этого хватит.

– У вас диплом социолога, – сказала она. – Почему не по социальной работе?

– Такого варианта в женском колледже не было, – ответила я. – Но я прошла курс психологии. Думаю, вместе с социологией это составляет крепкую основу.

Она кивнула.

– Лучше, чем у других кандидатов, – согласилась она. – Меня заинтриговал отзыв профессора Адамса о вас. – Она вынула из папки одно из писем. – «Страсть мисс Макки к работе сопоставима только с ее жаждой совершенства», – зачитала она. – Как вы думаете, что он хотел этим сказать?

Я сама не переставала перечитывать это место из письма доктора Адамса, зная, что на самом деле это не похвала. Он считал меня чересчур увлекающейся натурой, говорил, что я единственная студентка, решившая переделать работу, за которую он поставил «А», из рвения ее улучшить.

– Для меня важно всегда выкладываться по полной, – объяснила я миссис Веркмен.

– Не слишком ли много вы на себя взваливаете?

– Доктор Адамс считал именно так. Что поделать, я такая! – Я широко улыбнулась.

Она улыбнулась в ответ.

– По вам этого не скажешь. Вид у вас милый, задорный, привлекательный, вам никак не дать ваших двадцати двух лет. Не уверена, что вы готовы к грязной работе.

– Еще как готова! – возразила я, надеясь, что не кривлю душой.

– Мне нужна уверенность, что у вас нет иллюзий, будто вас ждет синекура.

– Ничего подобного я не ищу. Мой отец всегда говорил: «Истинного счастья можно достичь, только помогая людям». Я тоже в это верю.

Она опять улыбнулась.

– Ну, тогда перечислите ваши сильные стороны. – Она откинулась в кресле, готовая слушать.

– Я все быстро схватываю, – начала я. – Люблю людей. Не представляю себя в деле, не подразумевающем взаимодействия с другими людьми. Хорошо соображаю. – Я опять указала на свое резюме. – Коммуникативна. И с письменной речью проблем нет. Знаю, эта работа подразу-мевает подробную отчетность.

– По телефону вы сказали, что скоро выходите замуж.

– Да, через две недели.

– Кто ваш будущий муж по профессии?

– Врач-педиатр.

– Вот как? Ну, при таком муже вам точно работать будет ни к чему.

«Снова-здорово!» – промелькнуло у меня в голове.

– Но я хочу работать!

– Я вдова, – продолжила она, – так что у меня нет выбора. Хотя мне нравится моя работа. Как ваш жених относится к вашему намерению трудиться?

– Соболезную вашей утрате, – проговорила я.

Как он относится? Я задумалась. Мой взгляд скользнул по фотографиям на ее книжной полке и прирос к фото, на котором застыла семья из четырех человек: на этом фото она выглядела гораздо моложе. У мужчины была чудесная улыбка. У меня на глаза навернулись слезы.

– Не надо… – Мисс Веркмен потянулась ко мне с желанием утешить. – Не слишком ли вы добросердечны для такой работы?

– Нет, просто… – Я смущенно улыбнулась. Все мои старания выглядеть твердой пошли насмарку. – Мой отец погиб два года назад. – Про Терезу я умолчала, чтобы совсем не разреветься.

– Понимаю. Печально это слышать. – Она проследила мой взгляд. – Это не моя семья! – сказала она со смехом. – И кабинет не мой, просто я иногда провожу здесь собеседования. Мужа я потеряла давным-давно. Сначала было ужасно, конечно, но потом я привыкла. Здесь речь идет о вас, а не обо мне. Вам придется быстро это усвоить, мисс Макки.

– Усвоить… что? – растерянно пролепетала я.