Ложь во благо, или О чем все молчат

Я не знала, как с этим быть. Мне в который раз вспомнился человек, тащивший на веревке полено. Эта встреча не давала мне покоя, но я все равно ломала голову над тем, как помочь Мэри Элле стать хорошей матерью, а не отнимать у нее сына. Я решила обсудить это с Фредом.

«Я оставила Айви противозачаточный гель и презервативы, – сказала мне Энн. – Она клянется, что не живет половой жизнью, но ей пятнадцать лет, и, извините, пятнадцатилетние девушки в такой обстановке… В общем, я бы удивилась, если бы это оказалось правдой».

Я надеялась, что Айви не обманула окружную медсестру. Половая жизнь в пятнадцать лет – это слишком печально. Сама я в пятнадцать лет не поняла бы связи между сексом и любовью и решила бы, что мной просто пользуются.

«Шарлотта считает, что ее надо стерилизовать», – сказала я.

«Я того же мнения, – сказала Энн. – У нее эпилепсия. Я уже заполнила тот бланк, который требуется от меня. Я пришлю его вам, он потребуется для заявки. Попробуйте узнать, встречается ли она с мальчишками. Мне она не доверяет, я так и не смогла развязать ей язык».

«Нам ведь придется сказать Айви правду? – спросила я, думая о Мэри Элле и о том, как ее обманули, стерилизовав и скрыв это от нее. Я считала это неприемлемым. – В случае, если заявку примут?»

«Давайте действовать по порядку», – ответила на это Энн.

Убирая блокнот в портфель и вылезая из машины, я думала о том, что действую как раз по порядку и что беседа с Гардинером станет первым шагом.

Пока я шла к дому, меня мучил едкий запах – видимо, поблизости что-то горело. Гардинер учтиво распахнул для меня дверь.

– Итак, вы – наш новый социальный работник, – начал он.

Я кивнула. Я рассказала ему по телефону, что заменю Шарлотту. Как все те, с кем я успела встретиться, он принял это известие безо всякой радости.

– Что ж, входите. Мы только что пообедали. Я собирался обратно на работу, но задержался, чтобы уделить время вам.

Я оказалась в большой уютной гостиной. Дом выглядел именно так, как я ожидала. На полу лежал большой овальный ковер, мебель была ухоженной и удобной, диваны были накрыты аккуратными пледами. У стены стояло пианино, над ним висела рогатая оленья голова. Повсюду были расставлены безделушки.

Вошедший в комнату юноша-подросток при виде меня остановился как вкопанный.

– Это мой сын Генри Аллен, – сказал Гардинер.

– Здравствуй, Генри Аллен, – сказала я с улыбкой. Парень был хорош собой, вылитый отец, только без очков.

– Возвращайся обратно, – приказал ему Гардинер довольно резко.

– Да, сэр. – Парень взглянул на меня. – Приятно познакомиться, мэм.

С этими словами он отправился через кухню – так я решила, потому что там копошилась служанка, – к задней двери.

– Моя жена сейчас в лавке, – сообщил Гардинер. – Знаете, где это?

– Знаю, – ответила я, хотя не была уверена, что смогу найти это место, только помнила, как лавку показывала мне Шарлотта, проезжая мимо.

– Тогда загляните к ней по пути, если сможете.

– Непременно.

– Присядьте. – Он указал на диван, а сам сел рядом с пианино. – Дезире! – позвал он.

В двери кухни появилась цветная женщина средних лет.

– Да, мистер Гардинер?

– Не угостишь банановым пудингом меня и миссис… – Он приподнял брови. – Простите, я запамятовал…

– Форрестер.

– Меня и миссис Форрестер.

– Конечно, сэр. – Она исчезла в кухне.

– Такая молодая – и уже замужем! – обратился он ко мне. Уж не заигрывает ли он со мной? Наверное, такая мысль посетила меня потому, что он был настоящим красавцем: загорелый, с мужественным выражением лица. Очки только подчеркивали выразительность его черных глаз.

– Это я только с виду такая молодая. – Я улыбнулась – вежливо, но не поощрительно.

– Вы уже встречались с Хартами?

– Да, – ответила я.

– Тогда вам известно, что там имеются проблемы.

Я утвердительно кивнула.

Дезире принесла поднос и поставила его на кофейный столик.

– Чаю? – обратилась она ко мне с улыбкой.

– Нет, благодарю. – В машине у меня был большой термос лимонада, и днем я уже выпила целый стакан. Бегать по дворовым уборным мне как-то не хотелось.

– Крикните, если передумаете, – сказала Дезире и ушла на кухню. Гардинер дал мне блюдечко пудинга с подноса и взял себе второе.

– Она делает лучший на свете банановый пудинг, – сообщил он и засмеялся. – По правде говоря, вся ее стряпня – лучшая на свете.

Я отправила в рот ложку пудинга, хотя совершенно не была голодна.

– Вкусно!

Я поставила блюдечко на поднос, соображая, как лучше начать разговор. Но он сделал это за меня.

– Давно вы на социальной работе?

– Недавно, – призналась я, рассудив, что все равно должна казаться ему совсем необстрелянной. – Шарлотта как раз знакомила меня со своим контингентом, когда с ней случилось несчастье. – Я уже рассказала ему по телефону, как Шарлотта сломала ногу.

– Вот вы и убедились, что это нелегкий хлеб. – Он съел еще ложку пудинга и поставил свое блюдце на пианино.

– Так и есть, – сказала я. – Но я знаю, что она все время будет помогать мне советом. – Только на это и была вся моя надежда.