Ложь во благо, или О чем все молчат

– Меряйте, если хотите, – предложила я всем троим. – По словам твоей матери, – обратилась я к Эли, – ты уже вырос из своих башмаков. – Его пронзительный взгляд трудно было вынести. Казалось, он пытается заглянуть внутрь меня, и то, что он там видит, не производит на него сильного впечатления. Интересно, как он относился к Шарлотте?

– Что за шум? – донесся из-за сетчатой двери голос Литы Джордан, и я облегченно перевела дух. – Здравствуйте, миссис Форрест. – Она распахнула дверь и вышла на крыльцо. – Шэдоу вас напугал?

Я пропустила мимо ушей свою укороченную фамилию.

– Зато к вам не заберутся чужие, – сказала я.

– Это верно. Вижу, вы привезли обувь. Ты уже примерил, Эли? У тебя дела хуже всего.

– Нет времени, ма, – сказал он. – Пора возвращаться. – И он прошагал мимо меня, направляясь в поле. Я увидела голые пальцы, торчащие из разрезанных носов его башмаков. – Пошли! – позвал он братьев.

– Рада знакомству! – крикнула я им вслед.

Миссис Джордан спустилась по ступенькам, чтобы помочь мне собрать обувь, включая оставленную Дэвилом старую пару. Только сейчас я поняла, что он подобрал себе новую, и у меня потеплело на сердце. Хотя бы одно полезное дело за день!

– Этот пес… – Она указала на Шэдоу, спокойно лежавшего на земле. – Белых он недолюбливает, но никого еще не покусал. Только однажды набросился на белого, пришедшего клянчить у нас еду, опрокинул его на землю. И поделом! Белый старик, вообразивший, что мы в нашей халупе как сыр в масле катаемся, должно быть, не в своем уме.

– Я люблю собак, – заверила я ее. – Просто он появился из ниоткуда, вот я и перетрухнула.

Складывая в тюк башмаки, она посмотрела на меня.

– Какая вы неженка! – От этих ее слов я почувствовала себя пятилетней девочкой.

– Нет, что вы! – Я попыталась улыбнуться. Трудно было примириться с тем, что совсем недавно я ныряла на Гавайях, а теперь меня напугала безобидная собака и я вся дрожу – если быть до конца честной, то не столько из-за собаки, сколько из-за встречи с тремя незнакомыми цветными мужчинами внушительных габаритов.

– Шарлотта уже отпустила вас в свободное плавание? – спросила она.

– На прошлой неделе она сломала ногу, – объяснила я. – Какое-то время ей будет не до работы.

– Вот жалость! Передайте, что я желаю ей поскорее поправиться.

– Обязательно! – Я пошла за ней в дом. Стол в кухне был завален посудой и приборами.

– Извините за беспорядок, – сказала она, ставя на пол тюк. Я поступила так же со вторым тюком, который принесла сама. – Мальчики только что поели. Родни прикорнул. Скоро мы вернемся в сушильню. – Она указала на стул. – Садитесь.

Я послушалась.

– Должно быть, быстро растущих сыновей трудно прокормить, – начала я.

– Святая правда! – согласилась она, складывая грязные тарелки в таз. – Выпьете чаю?

Я опять вспомнила дворовые уборные, но жажда пересилила.

– Да, немного. – Шарлотта учила показывать цветным клиентам, что мы не брезгуем их стаканами и тарелками.

– Шарлотта… Миссис Веркмен – хорошая женщина! – сказала миссис Джордан, подавая мне холодный чай. – Вам будет нелегко за ней угнаться.

– Начинаю это понимать.

– Она долго боролась, пока добилась для меня этой операции. Вы тоже из борцов?

– Думаю, да, – ответила я. Мне хотелось так считать, но я понимала, что слово «неженка» не будет выходить у меня из головы весь день, а то и целую неделю.

– Со мной все оказалось непросто, – продолжила она, цокая языком.

– Почему?

– Она отправила меня на проверку. Это когда психолог проверяет, как много вы знаете. Если бы я знала, что должна разыграть тупицу, чтобы меня прооперировали, то отвечала бы на его вопросы совсем по-другому. Но когда вас проверяют, вы же стараетесь?

– А как же! – согласилась я с улыбкой.

– Ну а эта операция полагается полным дурам. Но я все равно ее добилась, и теперь у меня не болит голова, что я рожу еще. Вот это облегчение! У вас есть дети?

– Еще нет.

– Потом поймете. Двое – хорошо. Трое – тоже неплохо, только им уже маловато еды и уследить за ними труднее. Четверо – того хуже. А уж пятеро… – Она покачала головой. – Это плохо для всех: и для матери, и для деток. – Она отхлебнула чаю.

Я ухватилась за упомянутую ею цифру.

– У вас ведь есть пятый ребенок, дочь Шина? – Она кивнула. – Она живет на Севере?

– Пришлось ее отдать, – ответила она, глядя на свой стакан, а не на меня. – Она старшая, девятнадцать лет. Уже пять лет, как я ее спровадила. Шина ух как хороша! Потому и пришлось ее спровадить, иначе она кончила бы тем же, что я. – Она водила пальцем по краю стакана, а я сидела молча, не зная, что сказать. – У меня там родня: кузены с кузинами, родной брат. Они сами предложили ее забрать. Она молодец, поступила в колледж. – В ее тоне появилась гордость. – Получает стипендию – неполную, но все равно неплохо. Вот только я по ней скучаю. Ох, как скучаю!

– Могу себе представить! – сказала я.

– Мои тамошние кузены знай твердят: «Лита, чего ты застряла в этом паршивом графстве Грейс, когда здесь ты была бы свободным человеком? Ни тебе Ку-клукс-клана, ни законов Джима Кроу[6].

– А вы что?

Она подалась ко мне.