Ложь во благо, или О чем все молчат

– Корни. У меня здесь глубокие корни. Здесь, в этой земле.

– Мистер Гардинер рассказывал, с каких давних пор живет здесь ваша семья.

– Вот-вот! Как же мне уехать? Никак не могу. Мой брат смог. Ему было до лампочки. А я не могу бросить родительские могилы. Они горбатились, а я, значит, упорхну? Нет, я остаюсь.

– Понимаю. – Я взялась за свою сумочку. – Послушайте, я кое-что для вас захватила, вдруг вам понравится? Можете, конечно, не брать, но я подумала… – Я достала и развернула сверток с четырьмя рамками из «Вулворт». – Я увидела фотографии ваших детей на стене и подумала: может, вы захотите вставить их в рамки?

Она уставилась на рамки, и я испугалась, что Шарлотта была права: вдруг надо было сначала спросить? Вдруг я, не понимая как, наношу ей оскорбление? Но она подняла на меня повлажневшие глаза.

– Очень мило с вашей стороны! Думаете, они подойдут?

– Думаю, да. Только я не видела фотографию Родни. Все равно захватила лишнюю рамку – вдруг у вас есть и его снимок?

– Есть, только другого размера. Сейчас проверим.

Она встала и повела меня в гостиную. Сняв со стены фотографию Эли, она аккуратно отделила от уголка клейкую ленту, а я тем временем приготовила рамку. Она положила фотографию на стекло. Размер подошел один в один. Женщина широко улыбнулась. Мы вместе вставили в рамки три другие фотографии. Потом она принесла фотографию Родни, сидящего где-то на ступеньках. Мы немного ее обрезали. Когда и эта фотография получила обрамление, я узнала ступеньки: они вели на террасу дома Гардинеров.

– Вечером скажу Эли их повесить. – Она улыбнулась. – А вы хорошая! Совсем не похожи на миссис Веркмен.

Я не знала, похвала это или осуждение, поэтому смолчала.

– Она умная и деловая, – объяснила она. – Знает, как делаются дела. А вы… – Она кивнула. – Вы настоящий человек.

16 Айви

Весь понедельник я нервничала, нанизывая на шесты табачные листья. Все ждала, что старший Гардинер скажет мне, что больше я у него не работаю, и потребует оставить в покое его сына. От волнения я работала быстрее обычного. Подавальщики еле за мной поспевали. Мне хотелось все делать на «отлично». И страсть как хотелось перекинуться словечком с Генри Алленом. Я до сих пор не знала, что с ним было в ночь пожара, после того как я убежала домой.

Время от времени я поглядывала на «Южную» сушильню, вернее, на то, что от нее осталось. Один раз я увидела какую-то женщину, идущую в нашу сторону. Я знай себе нанизывала листья, а сама вспоминала, где видела ее раньше. Да ведь это социальный работник, приезжавшая на прошлой неделе вместе с миссис Веркмен! Вдруг старший Гардинер рассказал ей обо мне и Генри Алене? Вдруг попросил ее убрать меня подальше, поступить со мной так же, как когда-то поступили с моей матерью?

– Ты что творишь? – сказала мне Дейзи, соседская девушка, подававшая мне листья, и указала на получившуюся у меня неправильную петлю: черенки листьев слишком высоко торчали над штырем.

– Прости. – Я переделала петлю, уставившись на свои пальцы и делая вид, что не замечаю приближающуюся женщину. Я знала, что ей нужна я.

Ясное дело, она подошла ко мне вплотную. На ногах у нее были светлые галоши поверх двухцветных кожаных туфель – такие носили некоторые ученицы моей школы.

– Здравствуй, Айви, – обратилась она ко мне. Я изобразила удивление.

– Привет. – Я опять стала смотреть на свои летающие пальцы. Мне хотелось сбежать, бросить работу и умчаться куда глаза глядят.

– Здравствуй, Мэри Элла, – сказала она моей сестре, подававшей листья соседней вязальщице. Мэри Элла посмотрела сквозь нее, как будто не увидела. Мне случалось завидовать сестре: ей сходила любая грубость.

Женщина обернулась ко мне.

– Мне нужно с тобой поговорить, Айви.

– Мне надо работать, – ответила я.

– Мистер Гардинер разрешил отвлечь тебя на час. Всего на час. Сказал, что это время он тебе оплатит.

Я не верила ни одному ее слову.

– Чего ради он станет платить мне за безделье?

– Потому что считает, что нам важно поговорить. Может кто-нибудь временно тебя заменить?

– Не хочу я никуда идти! – отрезала я, хватая очередную порцию листьев.

– Куда ты сама скажешь, туда мы и пойдем. Можешь отвести меня в свое любимое место.

– Я могу вязать за тебя, – вызвалась Дейзи.

– Мы не пойдем к вам в машину? – спросила я.

– Нет-нет, просто туда, где можно поговорить. Я хочу лучше с тобой познакомиться, только и всего.

Я подумала про ручей – свой излюбленный уголок. Но нет, он принадлежал нам с Генри Алленом. Да и идти туда было далековато.

– Хорошо, – согласилась я, отдала связку листьев Дейзи и пошла по тропинке с этой женщиной – никак не могла вспомнить, как ее зовут.

Она умела читать мысли.

– Знаю, в прошлый раз мы едва перебросились словечком, – начала она на ходу, – и ты наверняка не помнишь мое имя. Я миссис Форрестер. Ну и жарища! – Она стала обмахивать лицо ладонью. Здесь, посреди поля, на палящем солнце, можно было подохнуть от жары, но я потела не от этого. Проходя мимо остатков «Южной» сушильни, я не посмела даже глянуть на Генри Аленна.

– Когда это случилось? – Она показала на сушильню.