Ложь во имя любви

Суждено ли ей обрести мир и покой, о которых толкует дядюшка? Она исповедалась ему во всех своих грехах, однако, к своему разочарованию, не увидела на его морщинистом, опаленном солнцем лице ни намека на потрясение, даже на простое осуждение. Не вызывало сомнений, что за свою долгую жизнь ему пришлось увидеть и услышать кое-что похуже!

Он согласился взять ее с собой в Новую Испанию, но дожидаться этого предстояло еще два месяца. Живя в губернаторском доме, она никак не могла утолить любопытство его жены и дочерей в отношении ее жизни в Англии и во Франции, в особенности же – в гареме у турка. Ненавидя себя за лицемерие, Мариса всего лишь отвечала на их невинные вопросы насчет последней моды и ее мнения об испанской королеве, которую она мельком видела. Их также интересовал Наполеон, которого она представила красавцем, хранящим верность Жозефине… Что касается ее пленения в Триполи, она призналась, что это было не так уж плохо, к тому же длилось недолго; женщин уже не продают с молотка, как невольниц, и она не могла пожаловаться на обращение…

Какова судьба Камила? Вспоминает ли он о ней? Что стало с Домиником? Она не позволяла себе думать о нем. Есть ли на свете женщина, способная забыть своего первого мужчину? Теперь ей казалось невероятным, что они когда-то были женаты. По словам дяди, церковь не признает гражданского брака. Тем не менее он пообещал устроить официальное расторжение ее брачных уз.

– Доминик стал мусульманином. Мне сказали, что он дал мне развод, как это принято у мусульман.

– Ты сможешь снова выйти замуж, если пожелаешь. Предоставь это мне.

– Я больше не хочу вступать в брак! Лучше бы мне остаться тогда в монастыре или стать монахиней! А нельзя ли это сделать теперь?

– В таких делах нельзя торопиться. У тебя уже есть некоторый опыт. Поживем – увидим. Пока что у тебя есть свои обязанности. Отец оставил тебе земли, за которые ты несешь ответственность. Сначала мы поедем в Новую Испанию, а потом, прежде чем принять окончательное решение, ты должна будешь побывать в Луизиане.

– И познакомиться с мачехой? Неужели это неизбежно? Вы ведь знаете, монсеньор, чего мне больше всего хочется!

Голос архиепископа посуровел:

– Ты поверила мне свое желание, Мариса. Но прежде чем отказаться от мирской жизни, ее надо познать. Сначала получи представление о том, что необходимо знать, а потом делай разумный выбор, основываясь на своем опыте.

Путешествие в Новую Испанию они совершили вдвоем – сначала морем, потом по суше. То были земли, завоеванные Кортесом и его конкистадорами, на которых свирепствовало рабство, сходное с ближневосточным. Несмотря на то что обитательницы гаремов не сидели взаперти, их положение вряд ли было лучше: испанка благородного происхождения сначала ходила в рабынях у своего отца, потом у мужа. Мариса не могла не осуждать эти порядки. Когда она высказала предположение, что они заимствованы у мавров, дядя взглянул на нее с интересом.

– Совершенно верно! – молвил он без тени укоризны. – Именно поэтому я полагаю, что ты еще не готова к монашеству, милая! У тебя пытливый, независимый ум. Сначала дай ему развиться, а уж потом принимай бесповоротное решение.

– Что, если я его уже приняла? – в нетерпении вскричала она.

Он улыбнулся ей как несмышленому дитяти:

– Повторяю, тебе требуется время. Ты еще не обрела внутреннего мира. Монастырь не убежище, а святилище. Надеюсь, со временем ты поймешь, о чем я толкую.

Шли дни, недели, месяцы; постепенно Мариса, сама того не замечая, находила разрешение противоречий, не дававших покоя ее душе, и все больше примирялась с собой. Она и ее дядя много путешествовали, неизменно сопровождаемые воинским отрядом. Она поняла, насколько велика его власть, хотя сам он вел существование скромнейшего крестьянина из глуши, в которую им приходилось забираться. Парижские туалеты Марисы, ее изящное невесомое нижнее белье и драгоценности путешествовали вместе с ней, оставаясь в кованых сундуках. Мариса отпустила волосы, не грустила, что они выгорают на солнце, носила простую одежду и не прятала лицо от палящих лучей, приобретая все более темный загар.

Однажды, когда они, оставив позади часть Новой Испании под названием Мексика, углубились в дикие просторы Техаса, Мариса познакомилась с женой командира маленького испанского форта, недавно родившей мертвого ребенка. Желая успокоить безутешную женщину, плакавшую навзрыд, она тихо сказала:

– Я тоже потеряла ребенка, даже двоих. Правда, в первый раз это был только выкидыш на третьем месяце беременности.

– Вы? – Как ни велико было ее горе, женщина подняла залитое слезами лицо. – Но ведь вы так молоды, на вас не повлияли здешний тяжелый климат и еще более невыносимые условия. Не думала, что вы были замужем.

– Была и остаюсь. – Несмотря на невозмутимость, которую она приобрела, у нее вспыхнули щеки. – Брак оказался несчастливым, – нехотя объяснила Мариса. – Не знаю даже, жив или мертв тот, кто считался моим мужем.