Ложь во имя любви

Чем дальше они ехали, тем больше замыкался в себе Филип и тем больше Мариса жалела, что покинула Грейторп. Она всегда питала слабость к сельской жизни, и английский ландшафт, такой ухоженный и зеленый по сравнению с выжженной солнцем Испанией, действовал на нее благотворно.

Однако по мере приближения к Корнуоллу она поняла, что там ее ждет совсем другая, незнакомая Англия. Даже местные жители выглядели по-другому: темноволосые, темноглазые, со странным акцентом. Теперь она была склонна поверить графу де Ландри, сказавшему как будто в шутку, с вызовом глянув на жену, что обитатели Корнуолла перемешались с испанцами, которых выбрасывало на берег после потопления испанской Великой армады. «И не только с испанцами, но и с французами. Корнуоллцы всегда были контрабандистами», – добавил он с подкупающей откровенностью.

Эдме знай себе обмахивалась веером, пряча смущение; Мариса подумала, как замечательно было бы повстречаться с этим человеком в годы его молодости. В те времена он был, по его собственному признанию, скитальцем, любителем приключений, не торопившимся переходить к оседлой жизни. Итак, на ее счету уже была одна встреча со стариком, не оправдавшим ее тревожных ожиданий. Оставалось надеяться, что герцог Ройс окажется под стать графу де Ландри.

Марису сопровождала в пути горничная, норовистая особа средних лет по фамилии Симмонс. Филип путешествовал со своим лакеем. Когда их заставала в пути ночь и возникала необходимость остановиться на ночлег, все приличия соблюдались строжайшим образом. Филип так заботился об этом, что снимал для Марисы не только отдельную спальню, но и гостиную, так что перед возобновлением пути у них почти не бывало возможности обмолвиться словечком.

Их окружала все более суровая местность: зеленые долины сменились унылыми голыми холмами. Чем ближе они подъезжали к Клифф-Парку, тем отчетливее Мариса чувствовала запах моря, бьющегося о подножие высокой скалы, от которой и пошло, должно быть, название герцогского поместья.[19]

Они подъехали к огромному каменному особняку уже затемно, отчего настроение Марисы еще больше упало. К дому вела широкая, обрамленная тенистыми деревьями аллея, протянувшаяся, казалось, не на одну милю. Повсюду клубился туман, в котором стук конских копыт разносился гулким, зловещим эхом. Даже когда они выехали на луг, туман хищно потянулся за ними и туда, к причудливому строению, походившему на замок в миниатюре.

Мариса упрекнула себя за разыгравшееся воображение. Они приехали сюда в неудачное время; завтра, при ярком свете дня, она посмеется над своими детскими страхами.

Филип первым спрыгнул с подножки кареты и помог ей выйти, не дав кучеру времени подставить к громоздкой старомодной карете лесенку. По обеим сторонам от массивной деревянной двери висели фонари с витыми чугунными украшениями, разгонявшие туман. Они не преодолели и половины ступенек, когда дверь распахнулась, и ступеньки залило светом.

Их встречал пожилой благообразный дворецкий, за спиной которого маячил молодой человек с каштановыми кудрями и обликом денди. Судя по его виду, он чувствовал здесь себя как дома.

Он приветствовал гостей низким поклоном. Филип представил Марису и назвал себя. Мариса заметила, как напряженно звучит голос Филипа по сравнению с его обычной живой манерой.

Молодой человек назвал свою фамилию, прозвучавшую для уха Марисы знакомо: она как будто уже слышала ее в Лондоне. Шевалье Дюран – отчаянный бретер, время от времени зарабатывавший на жизнь уроками фехтования! Что он здесь делает? Почему Филип ни словом не обмолвился о его присутствии?

Шевалье приветствовал ее по-французски и извинился за герцога, который по совету врачей рано отправляется в спальню и посему не смог встретить их лично. Все, однако, готово, в том числе легкий ужин. Сам Дюран счастлив познакомиться с той, о ком наслышан от друзей…

«Интересно, что именно он обо мне слышал?» – подумала Мариса. Впрочем, она слишком устала с дороги и не была расположена размышлять. Она благодарила Филипа за поддержку, хоть он и превратился в настоящего молчальника. Завтра наступит новый день, и, даст Бог, на все ее вопросы будут даны ответы.

Остаток вечера прошел спокойно. Марису проводили в отведенную ей изысканную комнату. Роскошная кровать под пологом на деревянном постаменте, не менее внушительный камин и затянутые шелками стены. Она пожаловалась на усталость, и в комнате появился поднос с угощениями. Попробовав несколько блюд, она пришла к выводу, что это – творение повара-француза. С помощью проворной Симмонс она разделась и юркнула в постель, чтобы проспать без сновидений до утра, когда ее разбудили предложением пышной утренней трапезы.

Когда она расположилась перед зеркалом, чтобы дать заплести волосы и соорудить прическу при помощи обруча, она уже успела поразмыслить о нелепости происходящего. Каким ветром ее занесло сюда, в берлогу престарелого герцога, который собирается разглядывать ее словно неимущую искательницу места гувернантки! Она не нуждается в его одобрении!