Ложь во спасение

– Счастливый я парень. Знаком с четырьмя поколениями женщин Донахью-Помрой и без ума от каждой. И мне бы не хотелось, чтобы это менялось. Дерзость и сила – вот что есть во всех вас.

– Ну, я свою дерзость и силу пока еще собираю по кускам.

– Ерунда.

Он произнес это так непринужденно, что Шелби в изумлении подняла голову и заморгала.

– Большинство из тех, кого я знаю, при известии о миллионных долгах, да к тому же чужих, оказались бы полностью деморализованы.

Он в курсе дела, подумала она. Так оно и бывает.

– Я же ему ни в чем не перечила!

– Говорю тебе: ерунда! Единственная твоя вина в том, что ты была молодая и импульсивная и влюбилась в неправильного человека. Неправильнее не бывает, я бы так сказал.

– Боюсь, тут ты прав.

– И вот ты обнаруживаешь, что по уши в долгах, неподъемных долгах, да еще с ребенком на руках. Но вместе того, чтобы лежать раздавленной и охать, ты берешься за этот груз и начинаешь разбирать завалы. А твоя девочка? Она весела и уверена в себе, потому что ты об этом позаботилась. Я тобою восхищаюсь, Рыжик.

Ошеломленная, она уставилась на него.

– Ну, я даже не знаю, что на это сказать.

– И кроме того, ты невероятно чувственная. – Он закинул пасту в кипящую воду. – И оттого жутко сексапильная.

Шелби засмеялась, потом продолжила заниматься салатом.

– Но ты можешь мне кое-что прояснить. Что давно не дает мне покоя.

– Давай попробую.

– Почему ты от него не ушла? Тебе же было плохо, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он был для ребенка никудышным отцом. Что тебя удерживало?

Резонный вопрос, решила Шелби, с учетом всех обстоятельств.

– Я думала о разводе. Много раз. И если бы я знала все, что знаю теперь. Но я не знала. И не хотела признавать свое фиаско. Тебе известно, что моя бабушка вышла за деда в шестнадцать лет?

– Нет. – Грифф явно был шокирован. – Я предполагал, что она была молодая, но шестнадцать? То есть совсем ребенком?

– Они скоро отметят пятьдесят лет брака. Полвека. Нетрудно догадаться, что за столько лет у них не всегда все было гладко да сладко. Ее мама вообще вышла замуж в пятнадцать. И прожила с мужем тридцать восемь лет, пока он не погиб в автокатастрофе: зимой 1971 года в его пикап и еще в три машины врезался грузовик с прицепом. А моей маме, когда она выходила замуж, не было и восемнадцати.

– В вашей семье женщины очень верные.

– Мужчины тоже. Нет, несколько разводов все же было, и даже тяжелых, так что двоюродные братья-сестры и тетки с дядьями у меня повсюду. Но я знаю семь поколений своей родни по прямой линии, и ни одна женщина из этих семи поколений не растила ребенка без мужа. Мне не хотелось становиться первой.

Шелби пожала плечами, снова взяла в руки бокал и решила перевести разговор на более легкую тему:

– Вообще-то, если уж совсем точно, то моя прапрабабка по маминой линии была замужем три раза. Первый муж стал жертвой кровной мести со стороны клана Нэш. Ему было около восемнадцати, когда, если верить преданию, на него из засады напал Харлан Нэш и выстрелил в спину, оставив мою прапрабабушку с тремя детьми на руках и четвертым на подходе. Она вышла замуж за четвероюродного брата своего погибшего мужа и успела родить ему двоих детей, прежде чем тот умер от лихорадки. Следующим мужем у нее стал богатырь-ирландец Финиас О’Райли. Ей в это время было порядка двадцати двух лет, и ему она нарожала шестерых.

– Не спеши, я пытаюсь подсчитать. Двенадцать детей? У нее было двенадцать детей?

– Да, и в отличие от многих женщин своего времени она прожила девяносто один год. Пережила пятерых детей, что, должно быть, было очень тяжело, и похоронила своего Финиаса, когда ей было восемьдесят два, а ему – восемьдесят восемь. Он, кстати, здесь был шерифом, так что у Форреста это, можно сказать, наследственное. Моя прабабка, живущая со старшей дочерью во Флориде, в Тампе, могла бы столько рассказать! В общем, у прапрабабушки имя было Лоретта, но ее всегда звали Душечкой и никак иначе.

– Вполне говорящее прозвище.

Шелби хмыкнула и снова взяла в руки бокал.

– Говорят, она бы и еще раз могла выйти замуж, и у нее даже был ухажер – какой-то вдовец, который каждую неделю приносил ей цветы, но он умер прежде, чем она приняла решение. Хотелось бы мне в таком возрасте иметь ухажера!

– Я буду приносить тебе цветы.

– Тогда учти: если через шестьдесят лет я тебя у своих дверей не увижу, ты меня сильно разочаруешь.

Опасения насчет еды оказались напрасны: ужин получился не просто съедобным, а по-настоящему вкусным. Грифф вздохнул с облегчением.

За едой Шелби развлекала его рассказом об изгнании Мелоди из салона красоты. Он уже слышал пару версий случившегося, но теперь, получив информацию из первых уст, смог составить себе более ясное представление.

– А что у вас с ней за проблемы такие?

– Сколько ее знаю, она всегда была задирой. Избалованная, с самомнением, стервозная – как ты и сам заметил. Мать с нее всегда пылинки сдувала, да и сейчас это продолжается. С раннего детства пихала ее на все конкурсы красоты. И большинство из них она выигрывала, после чего тут форсила, мол, какая она знаменитость.