Ложь во спасение

– Постой, – повторил он и прижался лбом к ее лбу. – Дыхание.

– Я дышу.

– Нет, нет. Я о себе. – Он набрал полную грудь воздуха, потом еще раз. – Ладно.

Она восприняла это как зеленый свет и опять притянула его к себе.

– Нет, я хотел сказать, – он разрешил мучившую его дилемму, схватив ее в охапку и прижав к себе близко-близко. Господи, ну зачем она такая стройная, такая мягкая и изящная? – Ладно. Переведем дух. Сделаем пару вдохов.

Он всегда считал, что у него твердая рука. Твердая как скала. Как рука хирурга. Так почему сейчас у него руки дрожат?

Он схватил ее за плечи и отодвинул от себя на вытянутые руки. Просто смотреть на нее, била в висках мысль, просто смотреть в эти огромные, ослепительные в своей красоте глаза, почти фиолетовые в мягком вечернем свете.

Он напомнил себе, как много ей пришлось пережить. И до сих пор приходится.

– Я не хочу тебя торопить.

В ее сумеречных глазах сверкнула искра, от которой в горле у него мгновенно сделалось сухо.

– Это ты из моей реакции заключил, что ты меня торопишь?

– Не знаю. Может быть. Просто если мы не сделаем передышку, паузу или что-нибудь еще, то мы окажемся голыми на веранде.

– Хорошо.

– Ну, тогда, – он уронил руки и неуверенно шагнул назад, – переведем дух.

– Я имела в виду, хорошо, если будем голыми на веранде.

У него опять перехватило дыхание.

– Рыжик, ты моей смерти хочешь!

– Я понимаю, у меня был слишком долгий период воздержания, но я не слепая и вижу, когда мужчина меня хочет. А если бы не видела, ты мне ясно дал это понять, когда в тот день мы говорили у мамы на кухне за кока-колой.

– Я был бы идиотом, если бы тебя не хотел, а моя мама всегда хвалится, что среди ее детей ни одного идиота нет.

– Так вот. Меня к тебе тоже влечет – это тебе хорошая новость.

– Это отличная новость! И я тоже не слепой и умею разглядеть, когда что. Но тут такое дело. Учитывая обстоятельства, я планировал немного размягчить твое сердце сегодняшним ужином, потом еще пару раз куда-нибудь тебя сводить и лишь затем уложить в постель.

Она оперлась спиной о столб и кивнула. В глазах мелькнула смешинка.

– Насколько я понимаю, ты и в личной, и в профессиональной жизни любишь, чтобы все шло по плану?

– Обычно так лучше получается.

– А сюрпризы ты не любишь?

– Против сюрпризов ничего не имею. – На Рождество. На день рождения, подумал он. – Давай окажемся голыми на веранде! О боже! Нет, нет, сюрприз – это нормально, – задыхаясь, выдавил он.

– Но тебе, наверное, нужно время, чтобы свыкнуться с сюрпризом, да? Пара минут?

– Пожалуй.

Теперь ее губы разошлись в улыбке, неспешно и беззаботно.

Сумеречные глаза, волшебные русалочьи волосы и длинный, стройный стебель тела.

Да, она действовала на него убийственно.

– А хочешь, я расскажу тебе свой план? – лукаво спросила она. – Это что-то вроде импровизации, но думаю, он вполне реален.

– Я весь внимание.

– Мой план таков. Мы пропускаем размягчение моего сердца посредством ужина и пару выходов в люди после этого. Если захотим, мы к этому вернемся потом, после того как очутимся голышом на веранде.

– Вот так сюрприз! Но ответ будет – нет.

Она вздохнула.

– А ты, Гриффин, крепкий орешек.

– Я про «голышом на веранде». Для первого раза можно придумать кое-что получше.

– А есть что-то получше, чем голышом на веранде?

– Сегодня – да. – Потому что это их первый раз, подумал он. Удивительный первый раз. – Я еще тебе второй этаж не показал.

Она чуть наклонила голову и заулыбалась шире.

– Нет, не показывал.

– А хочу показать. – Он подал руку. – Очень хочу.

Она накрыла его руку своей.

– Я бы с удовольствием, только я могу оказаться довольно старомодной.

– А я так не думаю, – возразил он и повел ее назад в кухню. – Ты не волнуйся, я тебе устрою подробную экскурсию.

Шелби задержалась и постучала пальцем по оставленной на столе сумочке.

– Вот интересно: когда я сегодня выезжала из дому, мама сунула мне в сумку презерватив.

– О боже! – Свободной рукой он потер лицо. – Надо бы, конечно, поблагодарить ее за предусмотрительность, но это будет неудобно. Значит, тут я подстрахован. Ха.

– Ну, ладно тогда.

– Можем подняться по задней лестнице.

– Я и забыла, что тут задняя лестница есть. – Она восторженно шагнула на ступеньки. – Разве можно не любить дом, где есть задняя лестница?

– Этот дом я точно люблю. Ступени еще надо привести в порядок, но они достаточно крепкие. – Грифф щелкнул выключателем – зажглась одна-единственная голая лампочка. – И здесь тоже надо навести порядок.

– Будет, наверное, замечательно, а пока здесь темно и жутковато. Слушай, а здесь еще разветвление! И направо коридор, и налево.

– Мы идем налево.

– А сколько тут спален?

– На втором этаже было семь. Я делаю пять. Всего будет шесть, поскольку хозяйскую я решил разместить внизу, с фасада.

– С этой чудесной крытой верандой?

– Точно. А на третьем этаже куча маленьких комнат и каких-то закутков. Ими я потом займусь.

Ей было очень спокойно на душе. И ощущение это было неожиданным, вдруг поняла она, проходя вместе с ним по широкому, сумрачному коридору. И еще ей было очень легко. Да, видит бог, она была взволнована, но не нервничала. И ни капельки не робела.