Ложь. Записки кулака

На перроне столпотворение. Никто не объяснял людям, зачем их собрали на этом пятачке и что их ждет. Все держалось в тайне, а вернее никто не считал нужным растолковывать, что-либо, затравленной толпе. Люди нервничали, переживали неопределенность своего положения и пытались предположить, что же за всем этим последует. Мужики стояли и сидели на корточках, курили, тихо разговаривали. Бабы сбивались в стайки и судачили о своем, бабьем. Тут же на земле, подстелив под себя тряпье, сидели притихшие ребятишки с полными страха глазами. Одна девочка лет пяти держала на руках белого ягненка, гладила его рукой и что-то тихо шептала ему на ухо. А чуть в стороне другой малыш играл с котенком, дразня его веточкой. Котенок вставал на задние лапки, подпрыгивал, ловил зубами веточку и пытался вырвать из рук мальчика. Не понимая, что твориться вокруг него, увлеченный игрой, он смеялся, показывая заплаканной матери на забавную маленькую киску. Но вот послышался свисток паровоза и к перрону, скрипя железными суставами, стал приближаться состав, состоящий из двухосных скотских вагонов. На боках у них зияли дыры, многие были без дверей и крыш. Это было все, что за короткое время смогли собрать железнодорожники, но отправлять в такой разрухе даже врагов советской власти не поднималась рука. Председатель Облисполкома Рябинин еще утром осмотрел убогий состав, и все это время лихорадочно искал выход из положения. Наконец он распорядился всех ссыльных временно расположить в ближайшей церкви. Таковой оказалась церковь в селе Подклетное на другом берегу Дона, и было решено переправить людей через реку на том, что имеется. Прозвучала команда на посадку в вагоны и люди потянулись к поезду, неся на руках детишек и узлы. Конечно, никто не готовил стремянки для посадки людей в вагоны и, подойдя к ним, все остановились, не зная как забраться внутрь. Перрон был коротким, на какие-нибудь пять вагонов, а поэтому весь остальной состав растянулся вдоль довольно глубокого кювета. Даже с ровного железнодорожного полотна попасть в вагон без лестницы не так-то просто, а когда даже самые рослые мужики из кювета едва доставали головами с земли до пола, то посадка становилась просто невозможной. Охрана торопила людей, материлась, но это мало помогало делу. Наконец кто-то догадался предложить крепким мужикам сцепить руки крест — накрест и с помощью такой живой ступеньки подсаживать людей в вагоны. Еще два мужика стояли в дверях и вытаскивали несчастных пассажиров за руки наверх. Туда же подавали ребятишек и узлы. Наконец, с горем пополам, посадка окончилась и начальник конвоя, маленький нервный человек, весь в коже и с наганом на боку, прошел с группой своих подчиненных вдоль эшелона, предупреждая, чтобы соблюдали порядок и ни в коем случае не высовывались из вагонов. Вскоре поезд тронулся и, переехав Дон по железнодорожному мосту, остановился на станции Подклетное. С тормозных площадок попрыгала охрана и приказала выходить из вагонов. Через некоторое время людей выстроили вдоль состава для очередных распоряжений. Охранники проверили вагоны, убедились, что они пусты и стали строить ссыльных в колонну. Затравленная толпа плохо понимала, что хотят вооруженные конвоиры, но с помощью мата, кулаков и пинков, охранниками был наведен кое-какой порядок и люди тронулись в путь, неся и ведя за собой малолетних и престарелых преступников, лишенных крова, хлеба, детства, покоя, достоинства и гражданских прав. Изнуренные бессонницей, голодные, запуганные и издерганные люди еле передвигали ноги по песчаному косогору, не ведая своей судьбы. Движению мешали детишки, старики, старухи и больные. Охрана больше не торопила и равнодушно смотрела на процессию. Примерно через час колонну остановили на отдых. Люди с облегчением вздохнули и повалились на песок, там, где их застала команда, стеля по себя всевозможное тряпье.

Хохол развязал мешок, достал из него два пиджака, расстелил на земле и сказал Дарье и ее детям, чтобы те сели и отдохнули. Сам же остался стоять на ногах, сопя своей трубкой. В это время к нему подошел Федор Дымков, поздоровался и через некоторое время обратился к Хохлу с вопросом:

— А что, дядя Ваня, если бы всем взять и разбежаться в разные стороны? Как, по-твоему, стали бы милиционеры стрелять по людям?

— По тебе не будут!

— А почему?

— Да потому, что ты, Федор, дурак, а в них не стреляют!

— Это почему же?

— Куда ты побежишь от родителей, от жены и маленьких ребятишек? Ты хочешь оставить их без поддержки и защиты? Все мужики находятся в таком же положении, как и ты, и об этом хорошо знает начальник охраны.

— Почему тогда Сергей Пономарёв бросил семью и не спешит сюда к жене и детям?

— Пономарёву к семье нельзя. Он сейчас в розыске и ему грозит тюрьма, если не расстрел. Сейчас он, благодаря своим связям, пытается добиться для жены и детей освобождения от ссылки, а пока с ними буду я и бежать никуда не собираюсь.

Федор понятливо кивнул головой, повернулся и зашагал вдоль лагеря.