Ложка дегтя (СИ)

Оба беглеца уставились на меня: визунист – недоумевающе, Фил – с надеждой. Они ждали немедленных моих комментариев, а я молчал, потому что перед глазами у меня проносились картины ближайшего будущего Миогена. Герт рассказывает на визидении об ужасах Отстойника, Фил подтверждает его слова. Общество шокировано от такого, ведь раньше никто об этом не задумывался. Люди рвутся к визуну, чтобы своими глазами увидеть кошмарную жизнь внутри Купола. Но антивизун не пускает. Тогда разъярённая толпа обывателей крушит антивизун, и толпы зрителей наблюдают Отстойник во всей красе. Наступает ломка сознания, возникает комплект вины перед нищесвоями, ведь доброты у обитателей «Закуполья» выше крыши.

Нищесвоев освобождают и уравнивают в правах с гражданами. Из-за чувства вины нищесвоев начинают конфигурить на разные высокие руководящие посты. Глупые, слабохарактерные и жестокие обитатели Отстойника становятся привилегированным классом. А дураки в руководстве – это просто песня для дилапера, стартовая площадка для ушлых моих землян. Дуракам мы запудрим мозги, жадин подкупим, трусов запугаем, а на слабохарактерных нажмём.

Обидно было то, что я, хоть и узнал о нищесвоях и Отстойнике, сразу не догадался о толерантности. Идея терпимости способна уничтожить любое развитое общество, в котором есть классы, один из которых высший, другой – низший. Я был уверен, что интеллигенция горячо поддержит эту идею, потому что подобное было проверено не на одном десятке смежных миров. Потребности интеллигентов в свободе и правде покрываются полностью. Правда – это ужасы Отстойника, свобода – это освобождение и уравнивание в правах нищесвоев.

Беглецам я пояснил идею толерантности, умолчав, естественно, о конечной цели внедрения её в общественное сознание. Я также не стал заострять внимания на том, что дураки должны занять самые важные посты в Миогене. Поэтому Герт принял идею на ура.

- Здорово, Игнат! Это будет справедливо.

- И для безопасности общества хорошо, - добавил я. – Рано или поздно нищесвои бы взбунтовались, вырвались из-под Купола и разнесли весь город к чёртовой матери.

Я плохо представлял, как слабовольные дураки смогут победить умных и смелых горожан, к тому вооружённых такими знаниями, которые нам, землянам, и не снились. Но это уже не важно, главное – идея.

Герт неожиданно помрачнел и задумался:

- Странно получается, Игнат. Безмозглый дебил Мих будет управлять матэргетикой, потаскушка Найза ведать культурой, хитровывернутый отец Гведоний – наукой, лизоблюд Харпат разрабатывать новую онтронику… Что-то плохо всё получается, забредыш!

Видимо, ума визунист украл прилично, раз додумался до того, что я хотел скрыть.

- Почему плохо? – возразил я. – Общество будет свободным. А в свободном обществе – свободная конкуренция. Вот ты и будешь конкурировать с Михом и Харпатом за тёплые места. Я не думаю, что при твоём интеллекте ты проиграешь.

Разумеется, я кривил душой. Всё будет по-другому. Интеллигенция вроде Герта и графомана Анта конечно же останется за бортом. Таков удел интеллигенции в любом обществе. Но об этом визунисту лучше не говорить.

Молчавший до сих пор Фил наконец подал голос:

- А почему нельзя поделить свойства поровну? – спросил он. – Почему нельзя просто открыть второсклады и раздать свойства нуждающимся? Раздать тем, у кого они были отобраны.

- Потому что это будет уже не толерантность, а равенство, - пояснил я непонятливому нищесвою.

- А чем плохо равенство? – удивился Фил.

- Равенство плохо тем, что все будут серенькими и одинаковыми. Ни умными, ни глупыми. Ни сильными, ни слабыми. Ни рыба, ни мясо, в общем.

Сомневаюсь, что мои слова убедили нищесвоя. Идея равенства – самая въедливая идея на свете. Если она кому западёт в голову, то выгнать её непросто. Поэтому умные правители и стараются заменить её толерантностью, квазиравенством – вроде как все равны, но табачок врозь. Если бы у меня была возможность не хитрить, а выложить всё начистоту, я бы ответил Филу так: «При равенстве дуракам вход во власть заказан. При толерантности же одни дураки и вылезают наверх. А этого я и желаю больше всего. Властные дураки помогут нам, пришельцам-забредышам, вывозить ценную онтронику, а взамен поставлять вам всякий аляпистый, мигающий, свистящий и звенящий хлам».

Договорившись встретиться через час, мы расстались с беглецами. Те поспешили к друзьям-визунистам, а я привезунился в номер. Виталик вопросительно посмотрел на меня, Павлик нетерпеливо пищал из переговорника, а я всё доказывал воображаемому Филу, что толерантность – это прекрасно.

«А разве для того, чтобы править, не нужно ума? Если Миху дать власть, он такого наворотит…» - утверждал невидимый Фил.

«Если общество сконфигурирует Миха во власть, такова воля общества, - возражал я, - Обществу видней, кто должен править»

«Ты ведь кривишь душой, Игнат, - говорил нищесвой, - интеллигенция останется у разбитого корыта. Дураки нахрапом возьмут власть, вы, забредыши, им поможете, а интеллектуалам что останется?»