Ложкой по туману

Микко был уверен, что на том месте, где он сидит, ранее мог быть другой дом, или если быть точным – сад, от которого остались только дерево и скамья. У подножия дерева на земле было возвышение.

«Наверное, корни в том месте слишком близко подходят к поверхности земли», – подумал Микко. Мысли писателя были сбивчивыми, но ему нравилось находиться здесь и он, отвлекшись от наблюдений за пейзажем начал что-то черкать в своём блокноте, изредка растирая редкие капли дождя по страницам.

Внезапно порыв ветра чуть не заставил Микко выронить ручку. Но писатель только поёжился и продолжил работу. Микко откинулся на холодную спинку скамьи, и запрокинул голову назад, словно прислушиваясь. У него никогда не было видений, но он услышал голос в своей голове. Это был чужой голос. Не тот голос, каким обычно говорит собственная совесть или внутренний голос, нет. Голос был чужим, явно мужским. Он физически почувствовал его в своей голове. Обычно именно так в фильмах изображают процесс телепатии. Микко показалось, будто он слышит чьи-то мысли. Голос этот был неспокоен, что-то шептал, даже порой срываясь на крик. Микко заметил, что его рука пишет что-то в блокноте, и она подчинялась не писателю, но кому?

Он разглядел надпись в блокноте.

«Она стоила того, чтобы умереть ради нее».

Микко не мог поверить своим глазам: написанное было графическим отображением того, что шептал голос в его голове. Что это было? Он подчинялся кому-то, кто диктовал ему и заставлял писать слово за словом. Никогда еще в жизни Микко не случалось таких вещей. Но с каждой секундой Микко начинал понимать, что он все дальше от реального мира, поле закачалось у него перед глазами, голова сильно закружилась, а рука еще яростнее царапала что-то в блокноте. Кто завладел ему разумом, кто??! Ему начало казаться, словно он находится под наркозом и начинает медленно отключаться. Разум все еще подбрасывал ему воспоминания об алкогольном опьянении, или наркотическом угаре, и даже о гипнозе. Все, что он чувствовал, напоминало моменты, когда сознание становится неконтролируемым. Все окружающее перестало его интересовать. Пейзаж изменился, и перед его взором начала обрисовываться совсем другая картинка. Ощущение было таким, будто в мозг писателю кто-то ввел микрочип с воспоминаниями, и он невольно оценивал презентацию, слайд за слайдом, перед глазами менялись объекты, цветовая гамма, звуковая дорожка.

«Она стоила того, чтобы умереть ради нее», – снова повторил голос в голове. Сознание говорящего стало сознанием Микко, и он снова услышал мелодию, она была жутковатой и мрачной, но почему-то манящей. Звуки были похожи на гитарный перебор, призрачно отдающийся эхом в ушах, будто преобразованный эффектом дилэя1. Но мелодия эта лишь напоминала настоящую музыку. Она была создана в сознании, завладевшем Микко, она звучала в мыслях говорящего, диктующего, властного голоса. Мелодия была воспоминанием, музыкальным произведением внутри мозга, так и не ставшим реальным. Она напоминала саундтрек чей-то жизни, по какой-то нелепой случайности открывавшейся Микко. Он уже не видел, что пишет в своем блокноте, он полностью погрузился в видео-клип, крутившийся в его голове.

«Я всего лишь дух, поющий в ветвях старого дерева. О, как же мне нужна чья-то душа, как мне нужен чей-то живой голос…»

«Она стоила того, чтобы умереть ради нее, я оплакиваю ее, мою единственную боль».

Теперь Микко видел дерево, стоящее перед ним, другим: оно было не обугленным, как сейчас, крона была богата сочной листвой и колыхалась на ветру. Лил дождь, как и сейчас, а серое небо было затянуто тучами. Крупные капли дождя похлопывали по листовым пластинам, похожим за изумрудно-зеленые сердечки и скатывались вниз, разбиваясь о землю. Он видел мужчину, склонившегося над возвышением у корней дерева. Мужчина сидел на коленях, прямо на земле и, сложив руки в молитвенном жесте, покачивался взад-вперед, как умалишенный. По его щекам текли скупые слезы, мгновенно превращавшиеся в дождь. Он не отрывал взгляда от возвышения. Холодок пробежал по спине Микко: возвышение было могилой. Эта картина превратилась в зацикленное видео, а мелодия набирала душераздирающий накал. И вдруг Микко почувствовал сильный удар в плечо, а затем его затрясло.

Он очнулся и мгновенно вышел из транса: он почувствовал себя птенцом, выпавшим из гнезда. Голова кружилась, как от похмелья, но через несколько секунд его взгляд сфокусировался, и он увидел перед собой пожилого мужчину, который держал его за плечи и усиленно тряс. Взгляд Микко был еще не четким, но по морщинистому лицу он узнал садовника, с которым виделся в первый день, когда их семья поселилась в доме посреди поля. Садовник сообщил, что работал здесь еще при жизни предыдущих хозяев, предложил свои услуги, и Микко не стал отказываться от них. Садовник был отнюдь не бесплатным приложением к дому, но неплохим бонусом, ведь такая большая усадьба требовала качественного ухода.

«Хэрра2 Матикайнен! Хэрра Матикайнен! Прошу вас, очнитесь!» – причитал старик.