Ложная красота

Рядом с ним и я могу быть какой угодно. Капризной или неприхотливой, чересчур энергичной или ленивой, упрямой или послушной. Я могу быть сильной, могу быть слабой. Я могу снять доспехи, и знать, что я при этом не стану уязвимее, есть человек, который защитит меня при любых обстоятельствах. И это знание так расслабляет. Чувствуя себя в безопасности, я могу по-настоящему творить, от души, вдохновенно, полностью отдавшись потоку. Я так благодарна ему за это…

Наконец, опомнившись, Игнат хлопает в ладоши и машет руками в сторону выхода, отпуская детей. Я срываюсь с места, и, толкнув тяжелую дверь, несусь к нему. С разгона запрыгиваю на него и, обхватив руками и ногами, принимаюсь покрывать поцелуями его лицо. Игнат хохочет и пытается увернуться.

— Мы выиграли. Мы все-таки выиграли. — Быстро говорю я, сияя от счастья. — Я знала, что эту картину нельзя продавать, я знала, что она перевернет мою жизнь. Я чувствовала… — Тарахчу я, и счастливо смеюсь, когда Игнат начинает кружить меня.

Он нежно целует меня в губы и ставит на пол.

— Та-ак, и что же мы выиграли? — Игнат потирает руки, неумело пытаясь изобразить азартный интерес человека, узнавшего о своем выигрыше в лотерею.

Я улыбаюсь его неуклюжей игре и обвиваю его шею руками.

— Меня пригласили работать помощником художника-постановщика. Известного художника-постановщика! Я буду делать кино! — С гордостью заявляю я.

Игнат сначала хмурится, отводит глаза, соображая, затем, несколько смущаясь своей неосведомленности в выбранной мною области, выдыхает:

— Вау. Это… круто?

— Это блестяще. Это великолепно. Чудесно. Потрясающе. Я об этом не смела даже мечтать. — Восклицаю я.

Теперь лицо Игната растягивается в настоящей довольной улыбке.

— Я так рад. — Произносит он, глядя на меня бесконечно любящими глазами.

И я чуть не задыхаюсь от счастья, что так и распирает изнутри, словно огромное горячее солнце. Мне хочется петь, танцевать, восторженно кричать. Я и не думала, что так бывает. Я о таком даже не мечтала.

Даже не закончив ВУЗ, я оказалась приобщена к великому, большому серьезному творческому делу.

Рядом со мной самый чудесный, самый красивый, сильный, великолепный мужчина. И именно этот мужчина и именно его портрет — а вернее, нарисованный с него гладиатор — открыли мне дорогу в будущее.

А ведь я в какой-то момент всерьез подумывала его продать: мне так хотелось заработать денег и хоть немного разгрузить Игната, чтобы он смог работать меньше, и больше времени проводить со мной. Но меня что-то остановило, будто чья-то невидимая рука удержала меня от опрометчивого шага. И я вместо продажи отдала картину на выставку в галерею. Да-да, где она должна была просто висеть-пылиться, и я с нее ничего, ни крошки, ни копеечки не имела бы. Однако же именно там обо мне и узнали. Именно там меня и заметили. И это, черт возьми, оказалось едва ли не самым правильным решением в моей жизни.

В моей такой неправильной, путанной, иногда страшной, иногда глупой, иногда эгоистичной и бесчувственной, когда-то казавшейся навсегда сломанной жизни.

Жизни, которую я погубила, а после взрастила из пепла и осколков.

В жизни, в которой после — красота и счастье обрели иной смысл, иное содержание и иное значение.

В жизни, где шрамы, где бы они ни были — внутри или снаружи — больше не тянули назад, вообще ни на что не влияли и не имели значения.

В жизни без страха и боли.

Мы заслужили этой правильной, счастливой жизни.

И мы проживем ее… красиво.

Конец