Ложная надежда

– Он мне обещал, кхе-кхе, сказку…

Ноги сами унесли меня прочь от дома по знакомой тропинке, подальше от толпы, города и проблем. Я остановился лишь тогда, когда увидел знакомый берег с раскидистым деревом и узенькую речку. Меня это успокаивало – сидеть на берегу и листать книгу, чувствуя защиту бугристых корней.

Я присел у воды и, набрав ее в ладони, плеснул на лицо. Холод приятно отдавался покалыванием по коже. Наверное, я был наивным, раз думал, будто проблема с Ией решится сама по себе. Но мне с тупым упрямством не хотелось верить, что жизнь ребенка так по-глупому зависит от горстки монет. Я хотел что-то сделать. Только вот все мои умения сводились к перетаскиванию мешков с мукой и чтению одной и той же книги в тени этого дерева.

Вытерев тщательно руки, я перебрался ближе к стволу. Он был необъятным и мог скрыть за собой несколько людей. Пусть и на краткий миг, но я оказался только в своем мире. Привычная тяжесть отцовской книги в руках, открытая и уже наизусть выученная страничка – это было только моим. Он часто говорил, что не существует таких проблем, для которых не нашлось бы решения. Но ситуация казалась поистине безнадежной.

– Эй, парень…

Я вздрогнул от звука незнакомого голоса. Обычно здесь я никого не встречал, очень редко сюда захаживали старики, но это случалось в основном ближе к вечеру. Приподнявшись, я огляделся.

– Да-да, ты.

Сомнений не было, говорили именно со мной, поэтому мне оставалось только выйти из своего укрытия. На пригорке, с которого начинался спуск к речке, стоял невысокий пожилой мужчина. Он сильно сутулился и опирался на трость. Я выдохнул: скорее всего, это был один из этих самых старичков, гулявших вечерами у реки. Они частенько просили меня помочь им спуститься вниз.

– Нужна помощь?

– О да, парень, нужна. – Он радостно закивал, но при этом не отрывал взгляда от моих рук. – Ты не мог бы прочитать вот это?

Он потряс в воздухе обрывком бумаги. Увидев, куда устремлен его взгляд, я вздрогнул, ведь до сих пор сжимал в руках книгу. Дурное предчувствие охватило меня, стоило только присмотреться к старику – это оказался тот самый человек, с которым я столкнулся у писчей лавки.

– Сейчас поднимусь к вам.

– Вот уважил старика, парень, уважил. Второй день хожу, и все отказываются помочь. Деньги всем подавай. А мне всего лишь закорючки прочитать надо. Дочка моя письмо передала, а я, старый, даже прочитать не могу. А вдруг случилось что?! – Он начал ворчать, опершись на трость уже двумя руками.

Такое происходило часто. Хотя умения читать и писать не были редкостью в наше время, скорее, показателем твоего сословия и денег. За такие услуги всегда брали хорошую плату, будь то чтение или написание писем. Когда-то и я тоже хотел устроиться в писчую лавку, но как только мама узнала об этом, она второй раз за все мои семнадцать лет подняла на меня руку, вновь напомнив о моей ненормальности.

Положив книгу обратно в мешок, я поднялся к старику. Наверное, он был неместный, раз подошел ко мне с этой просьбой. Другие в лучшем случае просто снисходительно улыбнулись бы, не восприняв мои слова всерьез. Моя слава местного несчастного больного распространилась до самых окраин.

– Давай твое письмо.

– А точно разберешь закорючки-то, а? – Он недоверчиво прищурился.

– Разберу, – сухо ответил я и добавил: – Если не хочешь, то иди плати деньги.

Последние слова подействовали на старика лучше всех уговоров. Он тяжко вздохнул и протянул мне смятый листок. Я аккуратно расправил его. Действительно, буквы больше смахивали на какие-то закорючки. Вроде бы они были знакомы, но одновременно и нет. Я глубоко вздохнул и напряг глаза, всматриваясь в текст.

– Слушай, старик, а ты точно уверен, что это письмо?

– А что случилось? – Он опять прищурился. – Прочитать не можешь? Так сразу и сказал бы, что не умеешь. Я-то, старый, думал, что если ты с книгой сидишь, то умный небось…

Меня задели его слова.

– Да погоди ты. Могу я прочитать, просто тут не письмо, а ерунда какая-то.

– Какая такая? – Он вытянул шею, заглядывая мне через руку.

– Обычная. Здесь несколько слов, и они просто повторяются. Вот смотри, – и я ткнул пальцем в одинаковые символы, – видишь? Три одинаковых слова.

Старик поскреб щетину на подбородке и как-то странно на меня покосился. Но потом, словно опомнившись, воскликнул:

– Эх, дурная голова, перепутал я, наверное, и взял не то! Вот же старый.

Вдруг он схватил меня за рукав рубашки.

– Парень, ты же вроде хороший, помоги, а? У меня дома письмо то лежит. Вдруг с дочкой что случилось!

От такого напора я растерялся – меня еще никогда так настойчиво ни о чем не просили. Помочь мне ничего не стоило, но что-то мешало вот так сразу согласиться.

– Дедуль, я бы с радостью, но мне пора уже. Меня на работе ругать будут.

Я попытался аккуратно отцепить его пальцы от рукава, но старик еще сильнее сжал их. Надо признать, хватка у него была не слабая.

– Тогда после работы? Я сюда же приду. – Он выглядел испуганным и злым одновременно.

– Мне сразу домой надо, дедуль, так что извини.