Ложная слепота

Лишняя тяжесть задерживает, но еще больше замедляют маневры торможения на полпути. Вторая половина странствия заполнена неустанной борьбой с накопленной за первую половину инерцией. Не самый эффективный способ путешествовать. В ситуации не столь отчаянной мы бы сразу набрали оптимальную скорость, может быть, использовали «эффект пращи», чтобы подтолкнуть себя за счет подвернувшейся планеты, и большую часть пути продрейфовали. Но время поджимает, поэтому идем под тягой всю дорогу. Нужно достигнуть цели; мы не можем позволить себе миновать ее, не можем решиться на самоубийственное мотовство первой волны. Они всего лишь набросали контуры ландшафта. Мы должны провести мелкомасштабную съемку.

Должны вести себя ответственно.

Теперь, выходя на орбиту, мы видим все, что рассмотрели они, и более того. Мы видим ледяные струпья и невозможное железное ядро. Мы слышим песнь. И там, под самой мерзлой коркой кометы, распознаем формы: архитектура, прорастающая сквозь геологию. Мы еще слишком далеко, чтобы прищуриться, а радар слишком подслеповат, чтобы различить мелкие детали. Но мы умные, и нас трое, разделенных огромными пространствами. Длины волн трех импульсных генераторов можно подогнать так, чтобы те интерферировали в точке схождения — и голографический ремикс трехголосого эха увеличит разрешение в двадцать семь раз.

Комета Бернса-Колфилда замолкает в ту самую секунду, как наш план вступает в действие. А потом я слепну. Это временная неполадка: фильтры рефлекторно напрягаются, компенсируя перегрузку. В следующую секунду антенные решетки снова в рабочем режиме, прозвон дает зеленый свет. Я связываюсь с товарищами, подтверждаю аналогичные неполадки, идентичные откаты. Мы в полном порядке, если только внезапное увеличение плотности ионизированного газа вокруг — не артефакт измерения. Мы готовы продолжить изучение объекта Бернса-Колфилда.

Единственная проблема заключается в том, что его больше нет…

* * *

Экипажа как такового на «Тезее» не было — ни пилотов, ни механиков, ни матросов, чтобы палубу драить, никакого мяса для выполнения работ, которые машины на порядок меньшие могут сделать на порядок лучше. Если недовозвышенным массам так уж требуется придать своим жизням иллюзию смысла, пусть другие корабли тонут под тяжестью лишних вахт, пусть кишат людишки на судах, ведомых сугубо меркантильными целями. Нас допустили на борт лишь потому, что для Первого контакта еще не оптимизировали специальные программы. Мчащийся за пределы Солнечной системы «Тезей» уже влек на себе судьбу мира. Нагружаться самоуважением ему было не с руки.

Вот и все мы, отволоженные и до скрипа отмытые: Исаак Шпиндель, чтобы изучать инопланетян; Банда четырех — Сьюзен Джеймс и ее дополнительные личности — чтобы общаться с ними; майор Аманда Бейтс — чтобы драться, если потребуется; и Юкка Сарасти, чтобы властвовать над нами всеми, чтобы двигать, точно шахматные фигурки на многомерной игровой доске, представимой только для вампиров.

Он рассадил нас за столом, который ловко кривился посреди рекреации, незаметно поддерживая постоянным расстояние до прогнувшейся палубы под ногами. Вертушка вообще была обставлена в стиле раннего сводизма, заставлявшего похмельные, непривычные мозги верить, будто смотришь на мир сквозь широкоугольный объектив. Из уважения к суставам свежевоскресших непокойников вертушку раскрутили всего на одну пятую «же», но это только для разогрева. Через шесть часов тяготение доведут до половины земного, и две трети каждых суток оно останется на этом уровне, пока корабль не решит, что мы полностью оправились. На ближайшие дни невесомость превратится для нас в редкую роскошь.

Над столом повисли световые скульптуры. Сарасти мог скормить данные нашим накладкам впрямую — да и вообще провести собрание через КонСенсус, никакой необходимости собираться в одном месте физически не было — но если хочешь привлечь чье-то внимание, говорить надо лицом к лицу.

Шпиндель заговорщицки склонился ко мне:

— А может, наш кровосос просто в штаны кончает, глядя на такую уйму мяса перед собой, а?

Если Сарасти услышал, то не показал этого — даже мне. Он указал на темное сердце в центре экрана. Глаза его прятались за черным забралом очков.

— Объект Оаса. Инфракрасный эмиттер, метановая группа.

На экране объект не потрясал воображение. Наша предположительная цель казалась черным диском, круглым провалом среди звезд. В жизни он весил как десять Юпитеров и в талии был шире гиганта процентов на двадцать. Объект лежал прямо по курсу: слишком маленький, чтобы гореть, слишком одинокий, чтобы отражать свет далёких звезд, слишком тяжелый для газового гиганта, слишком легкий для коричневого карлика. — Когда эта штука проявилась?

Бейтс одной рукой тискала свой резиновый мячик, до белизны в костяшках.