Ложное обвинение. Кое-что по случаю. Безжалостный. Никогда не доверяй женщине

Нельзя сказать, чтобы я был в отличной форме, но, по крайней мере, был жив. Я направлялся на Сан-Педро-стрит в своей машине. Жилище Джорджа располагалось недалеко от центра Лос-Анджелеса и представляло собой небольшую, белого цвета виллу, стоящую среди густо растущих сикомор и других южных растений. Видимо, мой друг заколачивал неплохие деньжата, если мог позволить себе жить в подобном районе и на такой вилле, которая стоила как минимум пятьдесят тысяч долларов.

Я остановил машину напротив ворот, вышел и позвонил. Спустя некоторое время дверь открыла негритянка с ошеломляющей грудью. Она провела меня в роскошную приемную, где одна позолота стоила всей моей нью-йоркской квартиры.

Негритянку звали Марой. Я узнал ее имя, когда хозяйка, одетая во вес черное, за исключением белого шейного платка, приказала принести нам кофе. После взаимных приветствий меня провели в небольшую комнату в викторианском стиле, служившую, по-видимому, гостиной. Я прекрасно знал вкусы и привязанности Джорджа — его понятия о красоте немножко смещались во времени: он любил рассказывать, что его предки были пионерами Дикого Запада и со временем стали самыми богатыми плантаторами Вирджинии. Несмотря на красивую историю о богатых родственниках, он в тс времена, когда мы с ним очень тесно дружили, всегда Ax-t-s.

был по уши в долгах и постоянно "стрелял" у меня сигареты.

Уютно расположившись в гостиной, мы пили кофе, и хозяйка расспрашивала меня, как давно я приехал в город и как мне удалось провести время в Лос-Анджелесе.

— Я — жена Джорджа Колливуда, — кратко пояснила она и, глядя мне прямо в глаза, добавила: — Вдова Колливуда…

В первый момент мне показалось, что она так зло разыгрывает меня. Но Грация — таково было имя жены моего бедного друга — смотрела очень серьезно, сжав губы, причем ее темные глаза стали еще темнее.

Я обратил внимание на ее худые руки и бледное лицо, обрамленное пышными темными волосами. Тонкая матовая кожа переливалась мраморной белизной. Большие темные глаза были обведены длинными пушистыми ресницами. Высокий гладкий лоб позволял предположить, что передо мной умная женщина.

— Вы хотите сказать, что Джордж… — начал я, невольно понизив голос.

— Сколько дней вы в городе, мистер Бакстер?

— Считая сегодняшний — шесть. Кто-то пытался меня убить, и все это время я находился в госпитале, миссис Колливуд.

— Зовите меня Грация. Нам, видимо, придется встречаться еще не раз.

— Почему вы так решили?

— Джорджа убили три дня назад, когда меня не было дома…

На мгновение я потерял дар речи и смотрел на нее в полном изумлении, ибо нс мог прийти в себя от потрясения. Я не был виноват в том, что опоздал. Но се не интересовали подробности моего несчастья. Не сказав больше пи слова, Грация встала и направилась к двери.

Я понял, что нужно следовать за ней. Покинув уютную гостиную, мы молча направились на второй этаж.

Поднимаясь по лестнице, я невольно любовался совершенными формами Грации, столь соответствующими ее имени: ногами, тонкой талией, округлостями фигуры, широкими бедрами. И у меня сразу же возникли грешные мысли. Правда, в тот же миг я избавился от них, подумав, какой же я идиот, если могу думать о разных глупостях в такой момент. Па третьем этаже у одной из дверей она остановилась.

— Здесь! — И указала рукой на дверь.

— Только после вас, — сказал я.

— Нет, ни за что! Вы не знаете, как его изуродовали! Я больше не хочу его видеть! Никогда, понимаете! Я не знаю, как у меня выдержало сердце! Пожалейте!

Она, казалось, вот-вот рухнет на пол, и, если бы я не поддержал ее, так бы и случилось. Я почувствовал прикосновение ее холодных рук и горячего трепещущего тела. От нее исходил волнующий запах духов. И тут же мною опять овладели игривые мысли. Да и было с чего. Держать в объятиях чертовски красивую женщину и ничего не испытывать. Нет, это выше моих сил! Но воспоминание об изуродованном трупе, лежащем в соседней комнате, враз охладило меня, заставив спуститься с небес на землю и подумать о несчастном Джордже и его жене, которую я все еще сжимал в объятиях.

— Мне уже лучше, мистер Бакстер.

— Вы тоже можете называть меня по имени. Оно, правда, не такое красивое, как у вас, но в этом виноваты только мои родители. Меня зовут Ник.

— Хорошо, Ник. Теперь идите.

Я отошел от Грации и увидел спрятавшуюся за колонной чернокожую служанку Мару. Без колебаний я толкнул дверь и вошел в комнату.

Джорджа Колливуда узнать было невозможно: его тело лежало на кровати с раскинутыми руками, гримаса на лице говорила о жуткой предсмертной боли. В его мертвых глазах застыл ужас. Все тело было черным. Я вздрогнул, словно пытаясь очнуться от кошмара.